Вернувшись в Консульство, Голицын по очереди связался со всеми претендентами. Варианты предлагались самые разные: от отдельных игроков (чемпионы и призеры первенства Сурры, победители чемпионата Лиги, обладатели каких-то еще немыслимо громких титулов и званий), до готовых команд. Условия оплаты отличались: кто-то требовал деньги за сам факт выхода на поле, кто-то (как, например, команда-финалист последнего розыгрыша Кубка планеты) – лишь при достижении положительного результата. Суммы тоже назывались разные, но нижняя граница запросов не опускалась ниже миллиона кредитов за игрока или трех миллионов – за команду. Причем – и в этом все кандидаты были на удивление единодушны – заявленная сумма непременно должна была быть депонирована на специальном счете Высокого судебного присутствия. До начала обсуждения любых прочих условий.
С деньгами же был полный швах. Все личное имущество, имевшееся в распоряжении наших незадачливых представителей Альгера, включая «Шилки», Злодея и набор котлов и кастрюль Ижжи Возз, при самом удачном раскладе не тянуло и на десятую часть требуемой суммы. Продать находящийся на орбите «Альг» – а в какой-то момент Иван стал всерьез рассматривать и эту возможность (что, в конце концов, ценнее – «подержанный корветик» или целая база, контроль над которой можно потерять?!) – по местным законам можно было только на металлолом (монополистом в торговле вооружением в Лиге была Ласурра, а отогнать туда корабль не было ни времени, ни возможности), причем резать несчастный корвет начали бы незамедлительно по заключении сделки, а вот деньги перечислили бы только после доставки металла на поверхность – а это, как объяснили Голицыну знающие люди, дней пять как минимум, а то и все семь.
Закон предусматривал еще одну возможность: объявить о сборе пожертвований. Объявили. К вечеру на счету числилось полтора кредита, к утру следующего дня – одиннадцать.
По всему выходило, что играть придется самим.
Утренняя тренировка – первая из двух разрешенных – в других обстоятельствах могла бы даже внушить Ивану сдержанный оптимизм: они в целом неплохо взаимодействовали с Рут и Хирото, Ижжа Возз, которая, как выяснилось, когда-то играла в криск на довольно серьезном уровне и даже вроде бы входила во второй состав молодежной команды своей родной планеты, сразу же нашла с ними общий язык, а Злодей, привязанный за короткий поводок к петле на стене, мирно посапывал, не обращая внимания на невесомость, и никаких неприятностей никому не доставлял. Трудновато, конечно, вчетвером – вечно где-то остается неприкрытая зона – но играть можно. Вот только соперник… При входе в раздевалку Голицын мельком видел поединщиков, нанятых ранольцами – те как раз покидали зал. На рукавах их полосатых красно-белых К-комбинезонов красовались эмблемы ведущего спортивного клуба Сурры, по словам Ижжи Возз, последние пять лет неизбежно входившего в призовую тройку местного чемпионата.
Такие выбьют их шлюзы в порядке номеров – и не вспотеют даже.
Вечером, по окончании второй тренировки, на счету для благотворительных пожертвований было уже целых семьдесят три кредита.
Спал Иван плохо: сначала все пытался придумать какую-нибудь чудодейственно-хитрую схему, которая позволила бы им вчетвером успешно противостоять профессиональной криск-команде, потом, отчаявшись, бросил это безнадежное дело, но заснуть все равно еще долго не мог. Когда же наконец ему удалось забыться, Голицыну, как по заказу, приснился Злодей, играющий за противника. В каждой из четырех рук у чертовой обезьяны было по снаряду, которые она один за другим методично швыряла в цель – и неизменно попадала, сопровождая каждый удачный бросок издевательским утробным уханьем. Всякий раз после шестого выбитого Злодеем шлюза Иван просыпался в холодном поту, но стоило ему вновь закрыть глаза – как все тут же начиналось по новой.
Так что неудивительно, что на утро Голицын встал совершенно разбитый.
Кое-как натянув комбинезон, Иван спустился на первый этаж здания Консульства, где, к своему удивлению, застал завтракающих Ижжу Возз и Рут.
