Третий иерусалимский дневник - страница 9

Мой восторг от жизни обоснован,

Бог весьма украсил жизнь мою:

я, по счастью, так необразован,

что всё время что-то узнаю.

288

Врут обо мне в порыве злобы,

что всё со смехом гнусно хаю,

а я, бля, трагик чистой пробы,

я плачу, бля, и воздыхаю.

289

Давно живу как рак-отшельник

и в том не вижу упущения,

душе стал тягостен ошейник

пустопорожнего общенья.

290

Когда среди людей мне одиноко,

я думаю, уставясь в пустоту:

а видит ли всевидящее око

бессилие своё и слепоту?

291

Быстрей мне сгинуть и пропасть,

чем воспалят мой дух никчемный

наживы пламенная страсть

и накопленья зуд экземный.

292

В эпоху той поры волшебной,

когда дышал ещё легко,

для всех в моей груди душевной

имелось птичье молоко.

293

Сбыл гостя. Жизнь опять моя.

Слегка душа очнулась в теле.

Но чувство странное, что я —

башмак, который не надели.

294

Поскольку я большой философ,

то жизнь открыла мне сама,

что глупость – самый лучший способ

употребления ума.

295

Когда мне тускло, скучно, душно

и жизнь истёрлась, как пословица,

к себе гостей зову радушно,

и много хуже мне становится.

296

На нас во всей своей весомости

ползет, неся опустошения,

болезнь душевной насекомости

и насекомого кишения.

297

Верю людям, забыв и не думая,

что жестоко похмелье наивности,

что себя в это время угрюмое

я люблю без обычной взаимности.

298

Время облегчает бытие,

дух у нас устроен эластично:

чувство одиночества моё

сделалось безоблачно привычно.

299

Поневоле сочится слеза

на согретую за ночь кровать:

только-только закроешь глаза,

как уже их пора открывать.

300

С утра неуютно живётся сове,

прохожие злят и проезжие,

а затхлость такая в её голове,

что мысли ужасно несвежие.

301

Когда бы рано я вставал,

душа не ныла бы, как рана,

что много больше успевал

бы сделать я, вставая рано.

302

С утра суётся в мысли дребедень

о жизни, озарённой невезением,

с утра мы друг на друга – я и день

взираем со взаимным омерзением.

303

И снова утро. Злой и заспанный,

я кофе нехотя лакаю,

заботы взваливаю за спину

и жить покорно привыкаю.

304

За всё на свете я в ответе,

и гордо флаг по ветру реет,

удача мне всё время светит,

и только жалко, что не греет.

305

Несчастным не был я нисколько,

легко сказать могу теперь уж я,

что если я страдал, то только

от оптимизма и безденежья.

306

Мы радуемся или стонем

и тем судьбу отчасти правим:

смеясь, мы прошлое хороним,

а плача – будущее травим.

307

Гудит стиральная машина,

на полках книги в тон обоям,

у телевизора – мужчина,

мечтавший в детстве стать ковбоем.

308

На убогом и ветхом диванчике

я валяюсь, бездумен и тих,

в голове у меня одуванчики,

но эпоха не дует на них.

309

Никем нигде не состою,

не числюсь и не посещаю,

друзей напитками пою,

подруг – собою угощаю.

310

Я часто спорю, ярый нрав

и вздорность не тая,

и часто в споре я не прав,

а чаще – прав не я.

311

Поскольку я жил не эпически

и брюки недаром носил,

всегда не хватало хронически

мне времени, денег и сил.

312

Себя от себя я усердно лечу,

живя не спеша и достойно,

я бегаю медленно, тихо кричу

и гневаюсь очень спокойно.

313

Поскольку я себя естественно

везде веду, то я в награду

и получаю соответственно

по носу, черепу и заду.

314

Мы так от жизни в темноте

лучились искрами затей,

что на свету черны, как те,

кто пережил своих детей.

315

Я не пьянею от удачи,

поскольку знаю наперёд,

как быстро всё пойдет иначе

и сложится наоборот.

316

На любопытство духа гончего —

о личной жизни или мнении —

я отвечаю так уклончиво,

что сам сижу в недоумении.

317

Вампир не ленится скитаться,

чтобы, прильнув незримой пастью,

чужой энергией питаться,

чужими мыслями и страстью.

318

Мне наружный мир неинтересен,

сузилась души моей округа,

этот мир субботен и воскресен,

мы совсем чужие друг для друга.

319

Свои серебряные латы

ношу я только оттого,

что лень поставить мне заплаты

на дыры платья моего.

320

Чтобы вынести личность мою,

нужно больше, чем просто терпение,

ибо я даже в хоре пою

исключительно личное пение.

321

Мне кажется сегодня, что едва ли

в одних только успехах наша сила:

откуда бы меня ни изгоняли —

всегда мне это пользу приносило.

322

На долгом вкладе, как поганки,

растут финансы дни и ночи;

и я растил бы деньги в банке,

но есть и пить охота очень.

323

Плодясь обильней, чем трава,

кругом шумит разноголосица,