А нам было плевать на их ступор. Лёша, мехвод, крутил танк как юлу, пытаясь давить всех и всё. Да и два пулемёта не оставляли немцам шансов убраться с дороги этого сумасшедшего танка. Картины мелькали одна за другой и оседали где-то в сознании. Вот из одной из палаток выскочил офицер и, что-то крича стреляет по танку из пистолета. Пока я доворачивал башню — чертов маховик — Лёша, резко повернув, вдавил немца в белорусскую землю. Вон несколько фрицев кинулись к стоящей неподалёку легковушке. Я уже был готов открыть огонь, когда увидел, как один из них — его почему-то держали — попытался вырваться, но не смог. За ними кинулся Змей. Тенгу примостился в коляске и похоже не обращал внимания на шум боя вокруг. А вот БТР сносит ограждение лагеря и пленные — сначала медленно и неуверенно, а потом всё быстрей и быстрей вырываются из этого, столь ненавистного им места. Вид 231,с его крестами, приводит и их в замешательство, и Саня, высунувшись из люка, что-то кричит им, указывая направление на наш лагерь. Постепенно итак слабое сопротивление немцев прекратилось. Бой стих. Лёша подвёл 26-й к БТРу. Я открыл люк, вылез из башни.
— Ну, вроде всё. Как думаешь — тревогу они поднять успели? — Спросил я Саню.
— Наверное, нет, вон кабель полевика у тебя в гусенице запутался, так что теперь только когда добегут куда-нибудь, — ответил он. — Куда Змей укатил, видел?
— Змей? — я почесал затылок, оглянулся — куда-то туда. Там фрицы к легковушке рванули, думал было уже снять, но один вроде как сопротивлялся, так я не стал палить. Вот только кого они могли отсюда эвакуировать вот так под огнём? Ещё один Гудериан, блин?…
— Что здесь есть такого, чтоб немецкие генералы здесь гуляли? Нет, они увозили кого-то из пленных, — не понял моего юмора Саня. — Но кого?
— Это они Дмитрия Михайловича вывозили — отозвался один из пленных, слышавший наш разговор.
— Дмитрий Махайлович? Карбышев, что ли? — спросил я — Но как? Он же… — и замолчал.
Посмотрел на Саню.
— Что делать будем? Змей один не справится. Дела…
— Да не догнать мне его! Они на полную катушку вжарили. Будем надеяться, Змей вернётся….
Букварь задумался о чем-то. И вдруг скомандовал оставшимся красноармейцам:
— Кто захватил оружие — переодеться в немцев, только тем кто еще щетиной не оброс, 10 человек. Остальным — строиться в колонну по четыре. Лишнее оружие в Броник и на танк. Если что — расхватывайте. Если рядом окажутся остановившиеся немцы — Нападать по моему сигналу. Я иду первый, за мной строем пленные, по бокам — те кто изображает охрану, сзади — танк, — и уже тише — Док, если навстречу будет небольшая колонна — выезжай на встречку, чтоб остановилась, я хвост подрежу.
Когда я думала, что организовать и провести фестиваль это тяжело, я была явно не права. На фоне того, что происходило сейчас — фестивали были цветочками. Предусмотреть всё реально оказалось невозможным. Еда, туалеты, оружие, формирование, опросы, техника, охрана, разведка и еще куча головной боли, которая сваливается на голову абсолютно внезапно и требует немедленного решения. И все это на фоне того, что ежесекундно могут нагрянуть немцы.
Красноармейцы к командованию женщины относились настороженно. Но после того как им вправил пару раз мозги Фалангер, поуспокоились и перестали прикалываться. Самыми простыми вопросами, на которые мне приходилось отвечать это — «Товарищ Иванова, а вы замужем?» На что я уже на автомате отвечала: «Был, но я его пристрелила! За домогания!» Солдатики ржали, но приставать опасались.
К середине дня я думала, что застрелюсь сама от этих всех приколов.
— Товарищ Иванова? Разрешите обратиться!
— Что еще? Ты кто?
— Старшина Чубинатов! Надо бы чаю, товарищ Иванова. Там в ящике есть мешки с заваркой. Организовать бы чаю….
Блин… Сама пить хочу.
— Хорошо, сейчас распоряжусь…
Старшина развернулся и пошел к своим. И тут меня накрыло!
— Старшина Чупинатов!
— Чубинатов! Товарищ Иванова! — развернулся тот.
— Ты чем занимался? Ну, род войск?
— Интенданская служба!
Опа! Красавчик, вот ты мне и нужен.
— Есть еще из ваших здесь?
— Так точно! Старшина Ингмаатулин.
