А вот с Т-26Э вышел полный облом. Его добронировали совершенно уродский и попытка довести лобик до 60мм убила бы его моторно-трансмиссионную группу «на корню». Так что ничего мы не смогли ему сделать кроме профилактики двигателя, трансмиссии и ходовой части… Откровенно неудачная машина, безобразно перетяжеленная и без существенного роста характеристик броневой защиты хотя — бы по одной проекции. «Опытный образец, который затолкнули в серию»…
А потом было уже намного более интересно — занялись мы парой лишившихся башен LT-38… Решил я, не заниматься фигней и наша 20мм зенитка перекочевала с грузовика на первый «корпус». Пришлось, правда резать крышу подбашенной коробки, чтобы как следует установить зенитный автомат и обеспечит удобную работу его расчету, но в результате у нас получилась очень и очень даже неплохая ЗСУ легкобронированная со щитовым прикрытием расчета. Этакая «ЗСУ-20-1» способная, бороться как с воздушными, так и с наземными целями и даже вести огонь «с ходу». Вышло хорошо!
И судьба остальных LT-38 для меня уже была предрешена, у нас — же было четыре зенитки 37 мм которые так и просились на шасси LT — шек! Самоходная зенитная батарея из 4-х ЗСУшек с 37мм автоматами… Хочу! И сделаю!
На очередной разведывательный выход я пошел пешком с сержантом артиллеристом, исполняющим обязанности командира орудия — прикинуть позиции для обстрела железной дороги из его «сорокопятки». Бродили двое суток, пока не определились, что пушку в случае обстрела, придется бросить. Это нас не устраивало. При возвращении домой наше внимание привлекли непонятные звуки из зарослей шиповника. Подкравшись ближе мы услышали разговор:
— Ну никак нельзя ехать, товарищи артисты! Немцы же кругом!
— Что так и пропадать здесь будем? — срываясь на плачь проговорила женщина
— Нет, конечно! Мы ночи дождемся и пешком пойдем.
— Вы в своем уме, товарищ Сиренко? У нас же реквизит, личные вещи… — прорычал второй мужской голос
— Бросить придется. Все почти бросить…
— Нееет… — рыдала женщина
— Товарищ Сиренко, вы же коммунист! Вы должны что-то придумать.
— Ничего не могу… Иначе поймают нас немцы. Плохо будет. Я то пропаду — не сильно жалко, А вот если Ваши лица немцы в газетах и листовках поставят, да и приврут, что сами пришли… Очень плохо. Вы же красных командиров играли. На вас школьники равнялись.
Тут я решил, что пора выходить к разговаривающим, иначе они своими спорами точно кого-нибудь еще заинтересуют. При нашем появлении троица испытала шок. Одного из мужчин я раньше вроде бы видел в кино, но не имени ни фильмов так и не вспомнил. Второй, видимо, тот самый Сиренко — типичный водитель, прячущий под гражданкой малиновые петлицы, по крайней мере на вид. А вот женщина! Это была белокурая, удивительно обаятельная женщина. Звезда предвоенных фильмов на тему армии. Вечная «невеста (жена) красного командира». К сожалению, её имени я тоже не вспомнил. Но вспомнил, однако, что в неё были влюблены все подростки второй половины 30-х, как рассказывал дед. Не раздумывая ни минуты, мы привели актерскую группу на базу. Уже на базе она представилась — Валентина Серова.
Реакция Степана, правда, несколько оригинальной.
— Саня, блин. Плюшкин недоделанный — шумел он — А театра там часом не было? Ох, наплачемся мы с ней.
После налёта на деревню, Дима забрал у меня винтовку, пробурчал «Надо переделать» и удалился в мастерскую. Два дня мы с Тенгу откровенно бездельничали, отдыхали. На третий день меня вызвал к себе Карбышев.
— Здравствуйте Дмитрий Михайлович — сказал я — Вызывали?
Генерал поморщился как от зубной боли, он никак не мог привыкнуть к свойственной некоторым попаданцам манере общения.
— Вызывал — ответил он — садись, разговор будет.
Тенгу, с независимым видом просочился следом, и устроился под столом, положив морду, Карбышеву на колени.
— Уговаривать тебя лететь — затея бесполезная. Так?
— Так. Куда я без Тэнгу, а вдвоём мы в кабину не влезем. С лётчиком всё в порядке?
— Да, проверку он прошёл. Парни, которые его вытащили, тоже. Прибыли с пополнением, в операциях не участвовали. Пока на кухню их определили, дальше посмотрим.
