Степан
Вроде что-то проясняется: разведчики начали летать пачками. Не «рамы», что-то другое. Обычно ходят на хорошей высоте. Нет, достать мы их, в принципе, можем, но выдавать количество наших средних зениток мне не хочется. И наши штатные, и трофейные пушки замаскированы. Плюс оборудовали ложные позиции и тоже замаскировали. Естественно, с поправкой на задачи: ложная позиция должна выглядеть как замаскированная пушка на позиции, настоящая – как что угодно, но не орудие. Так что высотники летают безнаказанно, опасаясь только истребителей. Авось поверят, что, кроме автоматов, у нас ничего нет.
Кстати, эти «автоматчики» и свалили слегка приборзевшего летуна, решившего пройти на малой высоте. Самолетик сгорел, даже сувениров не осталось, а вот пилот в рубашке родился – приземлился очень удачно, синяками отделался. Он, летун оказался финном, сообщил, что их перебросили из-под Хельсинки для «уничтожения азиатов, посягнувших на территорию Суоми». Блин, это что, тоже Геббельс писал? Очень похоже, по-моему. Также рассказал, что ходят упорные слухи, что русские решили-таки оккупировать «красавицу» и что финская армия и финский народ им, то есть нам, этого сделать не даст. Интересно получается: почти элитная бригада, которая уходила в рейд перед глобальным ударом на юге, появляется на севере. Прорывает фронт, отбивает плацдарм и останавливается. Зачем? Правильно, дождаться подкреплений и продолжить наступление. И вот ведь, что интересно, сил у нас – бригада с неполной дивизией, а наши ведут себя так, будто всю Скандинавию завоевать собрались. Все ниче, но предстоящая драка со всей финской армией оптимизма не внушает… Отставить! Не внушает ему, паньмаш… Летом собирался весь вермахт победить, с восемью сотнями людей, между прочим, а тут и народу больше, и противник послабей, а нервничаешь, как не знаю… Стареешь, наверное.
Саня
…Мой «Штурм», громко лязгая гусеницами и подсвистывая двигателем, медленно ехал в конце колонны техники бригады. Оглянувшись, я заметил одинокую фигуру девушки в шинели возле «эмки». Она стояла и смотрела нам вслед, время от времени вытирая слезы. Расстояние все увеличивалось, и скоро отдельные движения стали неразличимы. Только за поворотом я перестал смотреть в ее сторону. На душе было тяжко. «Увижу ли я еще когда-нибудь эти голубые глаза? Услышу ли ее голос? Не знаю. Впереди ждет слишком много событий. Слишком много боев еще нужно пройти. И всегда и везде победа должна быть со мной. Я не обещал Оксане, что буду с ней. Я даже не говорил с ней о любви, и уж тем более у нас ничего такого не было. Только поцеловал в губы на прощание. И она оставила мне адрес. Я напишу. Я обязательно напишу, а когда война закончится, я заберу ее с собой», — крутились мысли в моей голове, а самоходка ползла в сторону фронта…
— …Майор Бондаренко! Вас генерал армии вызывает в Круглую башню! — оторвал меня от мыслей об Оксане голос лейтенанта, приехавшего с Мехлисом.
— У входа легковушка стоит для вас с Суховым.
— Ясно. А что от меня надо, не знаешь? — Я вразвалочку подошел к самоходке и стал приводить в порядок форму.
Глаза лейтенанта стали неестественно огромными. Он, видимо, привык, что на подобные известия реагируют по-другому. Когда я обошел здание, Сухов уже сидел на месте водителя автомобильчика неизвестной породы. Путь к Круглой башне занял около десяти минут. Правда, из-за гололеда тормозили уже бампером в крыльцо, но машина еще проявляла признаки жизни. Мы вошли внутрь здания. Было натоплено. За столом сидели Мехлис, комэск Титов и неизвестный мне морской офицер. Напротив, у стены, стояли три человека в красноармейской форме без знаков отличия. За спиной сидящих, тоже вдоль стены, стояли Мындро и оба Недорубовых, к ним мы и присоединились. Лев Захарович, посмотрев на количество собравшихся, встал и начал читать с листа.
— В связи с искуплением вины перед трудовым народом Союза Советских Социалистических Республик, чрезвычайная комиссия Народного Комиссариата Государственного Контроля в присутствии и при поддержке представителей Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Флота, по ходатайству непосредственного командования, постановила: с осужденных Рычагова Павла Васильевича, Смушкевича Якова Владимировича, Локтионова Александра Дмитриевича судимость снять. В связи со снятием судимости исполняющий обязанности Военного комиссара города Виипури, генерал армии Мехлис Лев Захарович призывает названных граждан в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В связи с наличием квалификации пилотов, подтвержденной деятельностью во время искупления вины, красноармейцам Рычагову и Смушкевичу присваивается звание сержант, красноармейцу Локтионову – младший сержант. Вопрос о восстановлении прежних званий и возвращении наград, заработанных до ареста, откладывается до заседания комиссии вне зоны непосредственного соприкосновения с противником. Вылеты названным пилотам запрещены до особого распоряжения. Председатель комиссии генерал армии Мехлис. Прошу представителей частей и подразделений зафиксировать подписями ознакомление с решением комиссии.
