- Спасибо... - поблагодарил Мишель. - И что же - вы с неба свалились?
- Возможно, и с неба, - безразлично подтвердил Громов. - Возможно...
Он затянулся папиросой и торопливо полез в карман.
- Возьмите платок. Вытрите лицо - оно у вас в крови. А револьвер можете спрятать - он вам пока что не нужен.
Мишель взял платок, приложил ко лбу. Лицо горело, будто его подожгли, голова трещала так, что он едва удерживался от стона.
- Я обещал с вами встретиться, но все что-нибудь мешало. И то, что сейчас встретил, возможно, не просто случайность. Помните, я оставил у вас книгу? Вернее, вы изъяли ее? Тогда, в "доме анархии"?
- Помню, - сказал Мишель. - "Овод"?
- Да. "Овод".
- Вы хотите ее получить?
- Это моя мечта. Но пока что, убежден, неосуществимая. Тогда я не сказал вам, что это за книга.
- Я помню, - сказал Мишель.
- Ну вот, а теперь пришла пора сказать. Иначе мучает совесть, да и того требуют сложившиеся обстоятельства. Дело в том, что я не Громов. Я Ружич.
- Ружич?! - воскликнул изумленный Мишель, сразу же подумав о Юнне. - Но почему Ружич?
- Почему Ружич? Ну, хотя бы потому, что всегда, с тех пор, как появился на свет, был Ружичем. И только одни раз в жизни - Громовым.
Мишель не перебивал его, стараясь не пропустить ни единого слова.
Ружич погасил папиросу, умолк, будто раздумывая, продолжать ли ему дальше, и внезапно решился.
- Спасите мою дочь! - взволнованно воскликнул он.
- Вашу дочь? - дрогнувшим голосом переспросил Мишель.
- Да, мою дочь. Помните надпись на книге - это подарок дочери. В день рождения. Подарок Юнны.
- Юнны? - волнение захлестнуло Мишеля.
- Сегодня она была здесь, в кафе. Я видел ее с человеком, который... Короче говоря, с человеком авантюрного склада характера. - Ружич вдруг перешел на шепот: - Сделайте так, чтобы она образумилась. Она такая нежная, хрупкая, ее могут сделать слепым орудием, замутить чистую душу. Повлияйте на нее, вы же умный человек... - Он запнулся. - И знаете, может, это нехорошо с моей стороны, но однажды я видел вас вдвоем.
- Надо догнать ее! - воскликнул Мишель. - Может случиться непоправимое!
- Сейчас не надо, - устало сказал Ружич. - Нельзя, чтобы этот авантюрист знал, что вы знакомы с Юнной.
- Я люблю ее! - неожиданно для себя признался Мишель.
- Я понял... Интуиция отца... Поэтому вы и можете ее спасти! Я надеюсь на вас...
Ружич выхватил из пачки папиросу, чиркнул спичкой, судорожно затянулся.
- Мы не можем долго стоять здесь, - сдавленным голосом проговорил он. Ваше право арестовать меня. Но прежде чем вы это сделаете, я застрелюсь. Мой браунинг на взводе, достаточно нажать на спуск. Это не нужно ни мне, ни вам. А живым... Может быть, придет время, и я пригожусь вам живым. Не спешите. Пусть события развиваются своим чередом. Тем более что главное вы упустили.
- Я вас не понимаю.
- Сейчас поймете. Три дня назад в кафе "Бом"
ужинал один человек...
- О ком вы говорите? - встревоженно перебил его Мишель.
- Сейчас это уже не имеет значения. Больше он сюда не придет.
- И все же - кто?
- Хорошо. Поклянитесь мне самым святым, что есть у вас в жизни, что вы спасете Юнну, не дадите ее в обиду... Что жизнь ее будет в безопасности...
- Клянусь! - порывисто произнес Мишель.
Ружич наклонился к Мишелю и едва слышно прошептал:
- Савинков...
Мишель онемел от изумления.
- Впрочем, теперь уже, кажется, не имеет значения - поймаете вы его или нет, - безразлично заметил Ружич.
- Почему? - нетерпеливо спросил Мишель.
- Подумайте сами, и вы поймете. Кажется, я тоже начинаю это понимать.
- Но почему вы не сообщили о нем властям?
- Я не предатель и не доносчик, - возмущенно ответил Ружич. Предпочитаю честную игру. Столкнулись две непримиримые силы. За кем мощь и правда, кто более искусен и мужествен - тот и выиграет битву.
Как на Куликовом поле... Прощайте. И можете не сомневаться - о нашем разговоре не узнает никто. Я человек чести...
- И все-таки, на чьей вы стороне? - не выдержал Мишель. - Помните, вы говорили, что пройдете курс обучения в максимально сжатые сроки. А уж тогда сможете твердо сказать, под чье знамя встанете.
