– Смотрю, тебе всё пофигу, – сказал Славный, наливая остатки пива.
– Живому всё хорошо! – вспомнил Саныч кино «Формула любви».
Пиво допили, и Славный, одевшись, попрощался. Промокший рукав толстовки неприятно лип и холодил руку. Снег, из-за пасмурной погоды, таять ещё не начал. Он надел наушники, тихо включив музыку, и направился к остановке. По сравнению с другими двор Саныча выглядел не ахти. Пошарканные «хрущёвки» выстроились в каре, обступив мусорные контейнеры. Одна нежилая пятиэтажка стояла с заколоченными окнами и с заваренными стальными листами дверными проёмами. На земле лежало пару двухметровых железобетонных блоков. «Оля играла в психолога» – прочитал Славный надпись краской, подходя к ним.
Из мусорного контейнера, заскулив, выскочил лохматый пёс и помчался прочь. Славный смотрел ему вслед, когда при очередном шаге нога неловко ступила на лёд и, скользнув, подлетела вверх. Корпус устремился назад. Руки застряли в карманах узких джинсов. Вторая нога не могла удержать веса падающего тела. Пятиэтажка напротив обрушилась куда-то вниз, а на её месте выросло огромное серое небо. Славный упал затылком на торчащую из блока арматурину, пробившую ему череп и глубоко проникшую в мозг. Смерть была мгновенной.
1
Скорей бы день прошёл
Скорей бы ночь пережить
И затошнивший рассвет
В канализацию смыть
Взглянув на утро в окно
Задёрнув шторы сказать
Очередной день настал
Очередной, твою мать!
День грядущий ничего хорошего ему не готовил. Андрей пил три дня. Деньги закончились вчера, здоровье – сегодня. Он посмотрел на спящую рядом барышню чуть за тридцать. С его двадцати двух лет она виделась тёткой. И некрасива совсем…
Вчера вечером, возвращаясь домой пьяным, Андрей увидел её, сидящей на подоконнике в открытом окне первого этажа.
– Собираешься выбросится? – спросил Андрей.
– Угу, – улыбнулась она. И даже пьяный Андрей увидел, что она изрядно навеселе.
– А если просто выйти через дверь и пойти ко мне в гости? У меня замечательно.
– Чего у тебя замечательно?
– Всё! А если вдруг что и не замечательно, то великолепно по-любому.
– Во здорово! – хлопнула дамочка в ладоши. – А какой этаж?
– Этаж – седьмой. И окна заклеены.
– Н у, от тебя прыгать не буду.
– А тут от кого?
– Муж запер в комнате.
Андрей прошёл по газону и, оказавшись у дома, протянул руки, сказав:
– Прыгай, я тебя ловлю.
Дамочка, не раздумывая, прыгнула и повалила Андрея, чувствительно впечатав его в землю своим телом. Он закашлялся, не в силах вздохнуть. Дамочка же, словно запутавшись в руках-ногах, заёрзала на нём. Светило солнце. Наконец наступила тёплая пора. И прохожих, выбравшихся прогуляться, было полно. Они косились на валяющуюся парочку. Как ни как – бесплатный цирк.
– Задавила принца! – хохотала дамочка.
Наконец ей удалось подняться на ноги. Андрей тоже встал, отряхиваясь. Дамочка тут же потянула его прочь.
– Пошли, пока мой не очухался.
По дороге они заглянули в магазин. Андрей купил на последние деньги литр водки и сигареты.
– А вот и моё замечательное жилище, – сказал Андрей, вставляя ключ в замок.
– Кто у тебя? – спросила дамочка. Из-за двери слышалась тяжёлая музыка.
– Сейчас спросим. Меня дома два дня не было.
– Клёво.
Табачный дым в квартире стоял коромыслом. За письменным столом, вытащенным на середину комнаты, сидел Золотник, знакомый Семён и незнакомый тип лет тридцати. Ещё были две девчушки. Андрей прежде их где-то видел. Может, на улице…
Золотник, заметив вернувшегося хозяина, встал, убавил звук магнитофона и воскликнул Шариковым:
– О, профессор, твою мать!
– Признаться, я несколько обескуражен, – проходя в комнату, сказал Андрей.
– Здорова, Басуха! – махнул рукой Андрею Семён и кивнул на усатого. – Ко мне брат приехал. Из Оренбурга.
– К тебе? – спросил Андрей, обводя взглядом свою прокуренную квартиру.
– Да, – кивнул Семён. – А тут нас Золотник вызвонил. Говорит: сижу один у Басухи, где он – не знаю, квартиру не оставить, дверь не захлопывается. Вот мы вчера и подтянулись, чтоб братуха один не скис.
– Андрей, можно просто – Басуха, – протянул руку усатому Андрей. Тот тоже как-то представился.
