Ну я тогда все-таки переборщила. Аксинью Подорину до обморока довела. Лучшая доярка в отделении, золото человек, а в последнее время начала прибаливать, да и прибаливать крепко, и уж ей-то мне хотелось, как никому, радость доставить. А был у нее в армии сын – один-единственный, она мать-одиночка, и вот я в часть обратилась: так и так, дорогие товарищи, в день Восьмого марта хотела бы порадовать нашу лучшую доярку – нельзя ли отпустить сына на два-три дня.
И вот, когда дошла очередь до Аксиньи Подориной, я и брякаю на весь зал:
«Аксинья Яковлевна, скажите нам ваше самое-самое заветное желание на сегодня, и мы постараемся его исполнить».
«Нет, – машет рукой, – моего желания вам не исполнить. Не можете вы сыночка моего хоть на часик из армии прислать».
«Можем, – говорю опять на весь зал. – Будет вам сын. Музыка!»
И тут заиграла музыка, и на сцену строевым шагом выходит Иван, Аксиньин сын.
Я нарочно уговорила парня до вечера к матери не показываться.
В зале все только ахнули: чудо! Чудо, да и только. Ну а сама Аксинья Подорина в первом ряду сидела, руками всплеснула да так и хлопнулась на пол. Едва отводились.
1981
О чем думал Женька перед смертью
Женьку Ларичева, молодого механизатора, после работы зазвал к себе сосед, выставил на стол бутылку: пей!
– Это в честь чего же? – спросил Женька.
– А в честь храбрости. На Фалькин ручей поедем.
– На Фалькин? Да там, на этом ручье, как свет стоит, ни один трактор не бывал.
– А твой будет! Сено у меня там – перевезти надоть.
– Нет, – сказал Женька, – не поеду. Да и главный механик не разрешит.
– Брось: главный, главный!.. Скажи лучше, что струсил.
Запьяневшему парню (никогда до этого не пил стаканами) кровь бросилась в голову:
– Я струсил? Я струсил? Поехали!
И вот, как и следовало ожидать, авария. А значит – отберут права, позор, попреки матери.
Всю ночь промучился Женька на койке, ни на минуту не сомкнув глаз, а утром поднялся, сказал матери:
– Дай, мама, мне хорошее белье. Солдатское.
Переоделся, зашел в баню и повесился.
Нечего и говорить, какой ужас был в доме, когда нашли мертвым.
(Рассказ старого рабочего)
– Выключатель у меня перегорел. Иду к управдому: так и так, авария дома небольшая. Пришлите рабочего. «Пиши заявление». – «Я неграмотный». Принципиально не захотел писать. Что это такое? По каждому пустяку бумажка. Ну заявление за меня написали – из уважения к годам.
Ладно. Назавтра жду. Утром нету, днем нету, является за пятнадцать минут до окончания работы. Молодой парень. Нынешняя, так сказать, рабочая смена.
– Чего у вас?
– Света нету. С выключателем, наверно, что-то не в порядке.
Потрогал выключатель, покрутил головой.
– Сегодня не успею. Работа тут немалая. Придется до завтрашнего дня подождать.
– А почему же, говорю, ты раньше-то не пришел?
– А раньше никак нельзя было. Раньше в других квартирах чинил…
– Значит, без света мне сидеть?
– Да уж так, – смеется.
– Посмотри-ка, говорю, на часы на стене. Сколько там накачало? Без десяти семь?
– Без десяти.
– Садись, – говорю.
Подал ему табуретку, сам снял пиджак, надел фартук, надел очки, раскрыл у него чемоданчик, взял отвертку. Починил за семь минут.
– Ну, – спрашиваю, – сколько надо времени, чтобы починить выключатель?
Ухмыляется:
– А зачем же вызывать, раз сами все умеете?
– А затем, говорю, чтобы на тебя, подлеца, посмотреть.
– Но-но…
– Без «но»! Сиди и слушай, что тебе говорят. Ты это почему же пришел ко мне без четверти семь, а не раньше? Чтобы бутылку с меня сорвать, да?
– Папаша, попрошу советского рабочего не оскорблять.
– Какой ты, к дьяволу, рабочий! Ты мерзавец, а не рабочий. Рабочий – это я. Потому что у меня совесть рабочая есть. Понятно тебе, что такое рабочий?
Тут работяга заговорил уже другим голосом:
– Дедушка, не сердись. Выпить-то кому не хочется, а где возьмешь денег? Семья. Жена песочит…
– Худо песочит! Вы спились, свиньи. В выходной день мертвые, в рабочий день еле ползаете. Докуда это будет?
В общем, преподал урок. Раскалил так, что сквозь землю провалишься.
Не провалился. Назавтра встречаю во дворе – на ногах не стоит.
Заговорили о неустроенности, о бедах сегодняшнего бытия, о всевозможных недостатках, о болезнях, которые косят людей, – что за жизнь? Что за век?
