Поразительно резкими голосами орали чайки.
На причале Шульманы взяли кэб и сразу же отправились на станцию дилижансов. Кассивелаун был полной противоположностью романтически-возвышенному Порт-Элизабету. Плоский, темный, не слишком чистый город, состоящий будто бы из одних задворок. Бесконечные глухие заборы тянулись вдоль улиц с узкими, в две ладони, тротуарами, слепые стены и фасады с забеленными окнами; черные решетки в проемах, редкие деревца, мостовые из дикого камня, темная стоялая вода в каналах, неистребимый запах рыбы, рыбной чешуи, рыбьего жира, рыбачьего клея… нет, Кассивелаун не стоил внимания. И красивые дома, что попадались им на пути, и сады, и уходящий куда-то ясный бульвар казались пленниками этого города. Здесь делались деньги, большие деньги, и ни для чего другого этот город предназначен не был. Он даже не был предназначен для тех, кто жил в нем – хотя они, возможно, притерпелись к его уродствам и не замечали их, видя лишь что-то хорошее…
Дилижансы в Порт-Блессед уходили каждый час, но свободные места были только в семичасовом.
Шульманы сидели в станционном ресторанчике и убивали время, поедая невкусный обед. Надо кушать, дочка, журчал непрерывно Сол, ты молодая, ты еще не знаешь, что главное – это правильно питаться… Светлана старалась не слышать. Когда они готовились, Сол вот так же вбивал в ее тупую голову, что главное – это никогда и ни при каких обстоятельствах не выходить из роли, пусть камни падают с неба… Она и не выходила. Просто считала дни, сколько еще осталось: семь… пять… теперь вот – три, да-же меньше. Двое суток в дилижансе, потом поездом – ночь и утро. Да, папочка, шептала она. Тошнота не то чтобы прошла – но теперь ее можно было подавлять просто усилием воли. Впрочем, и пилюли, и настойку она пила аккуратно.
Мучили запахи. Казалось, ко всему на свете добавили по капле чаячьего жира.
– Я больше не могу тут сидеть, – сказала Светлана и улыбнулась. – Я сейчас сойду с ума…
Сол тут же с готовностью встал, выставил крендельком ручку. С потертой сумкой через плечо он не расставался никогда. Они вышли под дождь и раскрыли один большой черный зонт на двоих.
Надо было как-то прожить три часа.
– В дилижансе будет труднее, – сказал Сол тихо. – Выдержите, миледи?
– Выдержу, – сказала Светлана. Она знала, что выдержит.
«Книжная лавка» – было написано на угловом, наискосок через площадь, двухэтажном доме. Когда они подошли поближе, увидели и название: «Афина». Изображена была сова.
Три комнаты анфиладой, запахи воска, корешков, книжной пыли. Полки от пола до потолка, застекленные и открытые. Месяца не хватит, чтобы просмотреть все. И продавец – похож на пирата: пегие волосы и лысинка на темени, но – косица до лопаток. Кожаный широкий пояс вместо жилета и короткие морские сапоги усиливают впечатление. И поэтому, наверное, Светлана, понизив голос, задает вопрос:
– И что, у вас таки нет книжек из Старого мира?
Глаза пирата вспыхивают темным огнем.
– Есть, – говорит он негромко. – Но вы знаете их цену?
Им цену, мысленно поправляет его Светлана – и кивает. Ловит тревожный взгляд Сола. Незаметно подмигивает ему.
Книги эти, конечно, не здесь. Надо спуститься на три ступеньки в нишу за прилавком, пройти через низкую дверь – там каморка без окон, горит газ. Стол, стулья, сундуки. Железный шкаф. Да, вот в этом шкафу и хранятся они, пронесенные контрабандой, прошедшие через десятки рук…
Колокольчик наверху.
– Пожалуйста, выбирайте, – ведет рукой хозяин и уходит.
Даже бумага – непохожа… Светлана открывает первую попавшуюся книгу (бумажная глянцевая обложка): «…И восходит солнце» мистера Эрнеста Хемингуэя – и на титульном листе в уголке видит аккуратный черный штемпель: «Библиотека Б.И.Марина, НПб».
И все останавливается вокруг.
– Что? – оборачивается Сол. Светлана не звала его, но он все равно оборачивается. Она молча показывает на штемпель.
Шесть книг из пропавшей библиотеки нашлись среди всех.
За прилавком Сол начал игру.
– О, это же было знаменитое собрание, и все его знали! Когда оно пропало, это же была настоящая паника, вы не слышали? И все сильно обрадовались, когда все нашлось. Но ой как же плохо поступили, что стали такую коллекцию продавать по частям! Это же все равно что взять большой алмаз и распилить его на три дюжины мелких бриллиантиков, я это вам как специалист говорю, и даже не спорьте. Ни о чем не думали те люди, чтоб им так жить, как они поступили! Я уже перекупил больше сотни этих книжек, и вы подумайте, это же смешно: еврей Шульман понимает цену русской культуре и английской культуре, а потомки русских и англичан понимают цену только рыбе, и то не всегда! И вот у вас только полдюжины книжек, нет? А у того, кто их вам поставлял, у него что, их много? Тогда давайте сделаем так: мой помощник, это очень приличный молодой человек, завтра к вам сюда придет и все возьмет и заплатит, и он будет ходить каждый раз, когда вы скажете, а на обратном пути я заеду сам, и мы с вами будем иметь это дело…
