А Игорь?
А Игорю было нужно только разрядиться самому.
Он не дарил ей своих ласк. Он, словно властелин гарема, ждал от своей невольницы, чтобы она выполняла всю кропотливую работу… Именно работу.
И их близость была не любовью, а гигиеническим соитием.
Однако Ритка не умела "любить не любя". И она любила!
И только уже расставшись потом с Игорем, познав жизнь, она могла понять, как задешево Сохальские приобрели для своего сынка такую замечательную девушку.
Девушку-любовницу.
И еще поняла Ритка, каким дураком был Витька Семин, что отпустил ее к Игорю.
Дураком и даже более. Даже подлецом, а не только дураком.
Потому как Спаситель сказал иудеям, что по жестокосердию позволил им Моисей давать женам разводное письмо, а Спаситель сказал им, что кто дает жене своей разводное письмо, тот толкает ее на блуд! И будет за это держать ответ!
И Витька будет держать ответ за то, что толкнул нежную Ритку сперва в лапы Игоря, а потом… А потом по наклонной.
***
Решение "непременно вынуть гвоздь из головы" пришло после визита к матери на Пряжку. Добрался наконец. А ведь и правда, словно кто-то или что-то мешало ему все это время увидеть ее, но терпение и труд все перетрут. Любимая поговорка матери – одна из избитых истин, которые всегда вызывали у него отвращение.
Потому как не подтверждались эти истины ни его собственным опытом, ни всем тем, что он видел за свою жизнь…
Лечащий врач разрешил свидание.
Был теплый сентябрьский день, из тех, что в Америке называют "индейским летом".
Они сидели с матерью на садовой скамейке внутреннего дворика лечебницы, куда выпускали не особо буйных.
Неудачница.
Всю жизнь неудачницей прожила и в конце жизни своей вообще из жалкой коммуналки в сумасшедший дом съехала. Каков опыт! Есть чем поделиться…
Но Антону после того случая с горящим трамваем захотелось узнать у матери, как сходят с ума.
Уж это-то она знала.
Этим-то она могла с ним поделиться!
Когда оранжевая недотыкомка – та, что суетилась возле горящего трамвая, сказала ему, чтобы "ехал к матери в дурдом", да еще и добавила, что "не надо было себя проклинать", Антон вдруг испугался…
А ведь я с ума спятил!
И этот испуг стал самым страшным его испугом. Страшнее того, что пророчила соседка по квартире: мол, "Анька киришская и этого отправит, как и мамашу его".
Всякое лыко в строку.
И отправит!
Если он с недотыкомками оранжевыми уже наяву разговаривает и потом в обмороки падает!
– Мам, скажи, а тебя могут вообще тут когда-нибудь вылечить? – спросил Антон.
Он боялся спросить прямо в лоб.
Мол, "мама, как мне самому не оказаться тут же, на галоперидоле, от которого слюни идиотские текут"?
Но мать его поняла.
Она догадалась каким-то таинственным телепатическим образом.
Почуяла что ли?
– Если свой главный гвоздь из головы не вытащишь сам, – сказала она, – никакие врачи из твоей головы этого гвоздя не вытащат.
Они сидели и молчали.
Антон глядел себе под ноги, на чисто выметенную дорожку со следами метлы из ивовых прутьев…
– Наверное, небуйным сумасшедшим дают поупражняться, а те и рады, – подумал Антон, – вот и мне скоро тоже станут давать метлой помахать на больничном дворе, если режима нарушать не буду.
– Если сам свой гвоздь из головы вытащишь, не попадешь сюда, сынок, – сказала мать и тихонько заплакала.
***
Я ПОЕДУ В МОСКВУ И ВЫТАЩУ ЭТОТ ГВОЗДЬ
Я ПОЕДУ В МОСКВУ И ВЫТАЩУ ЭТОТ ГВОЗДЬ
Я ПОЕДУ В МОСКВУ И ВЫТАЩУ ЭТОТ ГВОЗДЬ
Не надо было СЕБЯ проклинать
Не надо было СЕБЯ проклинать
Не надо было СЕБЯ проклинать…
Возвращаясь к себе, Антон думал о первородном грехе.
Получалось, по его рассуждениям, что Адам был таким же Богом, как и Иисус.
Ведь его сотворил Бог Отец и Духа в него вдохнул.
Но Адам согрешил…
Он вкусил плода от древа познания.
Хм!
Антон улыбнулся своим мыслям…
Теперь получается, что фирма "Эппл" Билла Гейтса – это тот самый плод, которым новое воплощение змея хочет соблазнить теперь уже… ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, а не только первых людей, как было в райском саду.
И как придется во Второе пришествие вновь спасать людей от второго грехопадения?
Кому придется спасать? Какой ценой?
Но объявляли его остановку…
Глаза пришлось открывать.
