Смычком, по-черному… А-а-а-а!!!
Он: Привет, Страдивариевна! Или, может, Аматиевна? Же не сэ па бьян – ескюзе муа, силь ву пле! Пишет тебе черный Паганини. Самый черный. Чернее не бывает. Потому что мой папа был африканский негр, а мама тогда училась с ним вместе в институте.
И когда я родился, папа как раз закончил учебу и уехал к себе в Мозамбик. А мама назвала меня Паганини, потому что хотела тогда с горя отравиться поганками, но вместо этого словила кайф и ей было видение Джими Хендрикса… И он ей сказал, что когда я стану большой… у меня будет самый большой… В общем, дорогая Амати-собака-майл-ру… Приходи ко мне со скрипкой. Я буду на тебе все рвать.
Срывать, а потом играть… Смычком… смычком… А потом ко мне придет мой друг, и будут уже два смычка… Два…
Она: Я кончила два раза, пока читала твой мэйл. Ты кайфовый. Но все же я хочу кончить не два раза, а пять раз… Так что напиши мне еще… Еще, еще и еще… И сильнее, и крепче, и глубже… И умнее. И не забывай про мой тонкий интеллект!
Истинная сексуальность в глубоком проникновении в бездны самых тонких эманаций.
А моя центральная нервная система так чувствительна и западает именно на культур-мультур…
Вот у меня был до тебя один узбек из Белоруссии. Он так возбуждал меня своими рассказами о горловом пении тувинских министров, что у меня даже шла носом кровь…
Он: Страдивариевна! Я в тебя просто влюбился. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Потому что истинный секс может быть только с собственной женой, и те, кто этого не понимает, или полные идиоты, или латентные импотенты и скрытые орало-педерасты… предрасположенные к раннему семяизвержению и не на фэйс, а в трузер… Когда еще не только застежка лифчика не расстегнулась, но еще даже шампанское не откупорилось… Так что приходи ко мне – свадьбу репетировать вместе с первой брачной ночью.
Она: О мой Черный Паганини – повелитель моих самых стыдных сновидений! Вчера ночью мне приснился гиперсексуальный сон, где ты изнасиловал моего плюшевого мишку. Я прямо с утра, вместо занятий в музыкальной школе, пошла к доктору – сексопатологу – на консультацию. И он растолковал мне этот сон… Он так мне его растолковал… Так рас… рас… рас-толковал… Рас, потом еще раз, потом еще…
И все толковал, толко-вал. Толкал, толкал, заталкивал… И я… я… Я кончила…
Я покончила с моим непониманием. И у меня как глаза раскрылись. О эти мудрые!
Карлуша и Зигмундуша… Оказывается, то, что ты изнасиловал моего плюшевого мишку, означает, что я созрела… Что я созрела для того, чтобы расстаться с плюшевым мишкой, с которым я спала все свое невинное детство, не знавшее радостей орального и анального секса… И вот теперь настала пора спать не с плюшевым мишкой, а… а… с… Вообще-то доктор сказал, что настала пора спать с ним – с доктором сексопатологом… Но я-то хочу спать с тобой!
Он: О моя скрипка! Я твой смычок… О моя печка, я твой сверчок! Но нет, если ты печка, то я, наверное, кочерга или ухват! Захват, прихват и в три хода – мат…
Я твой гроссмейстер Фишер, я твой эскейпист Гудини, я твой физиолог Павлов… Ты моя… Ты моя Айседора Дункан! Ты моя Зинаида Гиппиус! Ты моя бабушка Заглада, ты моя теннисистка Анна Курникова и артистка Инна Чурикова, ты моя гимнастка Кабаева и чеченка Алла Дудаева… Я твой поршень. Я твой насос. Я твой паровоз!
Она: Он целовал меня взасос… Когда я была маленькая, мой брат, который был еще меньше меня, спросил маму и папу, когда мы вместе с дедушкой и бабушкой и добрым десятком гостей сидели за каким-то ритуальным семейным чаепитием: "А где это такое место на человеческом организме – этот таинственный засос, куда бывает дядя тетеньку целует?" А я тогда ужас какая нетерпеливая была и, опережая всех, как закричу: "Знаю, знаю! Засосы – это вроде пятен на сисечках, которые после прихода дяди Левы появляются, потому что я слыхала, как мама один раз по телефону тете Зине говорила: "Вот Федя завтра из командировки приезжает, а у меня все груди в Левкиных засосах…" Он: Детская сексуальность – самая сексуальная сексуальность во всем мире…
Она: Я тебя хочу, мой зайчик!
Он: И я тебя, моя кисонька…
