И мальчики кровавые в глазах! А почему, почему ему не сказали, что с ним случилось? Забыли, как всегда. И эти его вечные посетители в мундирах и без.
Могли и сбросить весточку. По Интернету. А может, и сбросили, да у него нету доступа к компьютеру. Полная изоляция.
– Что ты хочешь сказать папе? – продолжила супруга.
На лице ребенка отразилось замешательство. Конечно, трудно было поверить, что этот страшный человек с бледным изможденным лицом – его отец. Скорее, персонаж из фильма ужасов. Но приходилось верить.
Когда Антон поднял тонкую руку, украшенную следами от ремней, которыми еще недавно привязывали его во время горячечного бреда, за спиной у малыша появилась тень в черном мундире. Антон показал на нее Юрке.
– Вот его берегись! – сказал он. – Хитрый очень!
– Кто? – не понял ребенок.
– Неважно!
Метрополитеновец уже спрятался за шторой. Полоний недоделанный. Метнуть бы в тебя лихо шпажонкой, по-мушкетерски. Последний из мушкетеров. Дворянин-деревенщина.
Аристократа духа из тебя не вышло, зато выйдет аристократ-дух. Вот так каламбурчик.
Но Юрку ни к чему пугать. Сам все узнает.
– Спроси у папы, как он себя чувствует, – подсказывала тень жены.
– Папа, а ты себя лучше чувствуешь? Я не болею, и ты теперь выздоровеешь. Будет здорово. Пойдем куда-нибудь вместе! В кино пойдем, в зоопарк!
Антон попытался улыбнуться – как может лучше себя чувствовать тень или призрак.
А как он может улыбаться? Вот вопрос!
– Я уже больше не болею! – повторил мальчик и замер, ожидая его реакции.
– Такое бывает! – метрополитеновец, хитрый черт, сменил мундирчик на белый халат да и лицо поменял – замаскировался. Но Антон все равно его узнал – эти фокусы не проходят. – Редко, но случаются вещи, которые мы объяснить пока не в состоянии…
Антон ревниво смотрел на то, как он держит сына за плечо. Сына! Ну да, у него есть сын. Этот мальчик – его сын. Настоящий, не призрачный. Он перехватил ребенка за руку – крепко. Желал перетянуть на свою сторону. И это ему удалось.
Замаскированный чертяка выпустил Юрку и отошел в сторону, шептаться с остальными тенями в уголке.
Пусть шепчутся. Мальчик посмотрел в их сторону, ища помощи.
– Расскажи, расскажи! – попросил Антон, отвлекая сына от зловещих силуэтов.
Сейчас ему казалось, что только здесь, рядом с ним, с его больничной кроватью, Юрка находится в безопасности. – Как это "не болеешь"?
Что она сказала, интересно, ребенку? Что лейкемия (слово всплыло запоздало) прошла, как простуда?! Стерва, стерва! Вот подойдет поближе, можно будет и схватить. За руку. Впиться, как когтями, чтобы почувствовала, хотя бы раз в жизни, настоящую боль. Чтобы поняла…
– Правда, Антоша! – сказал Семин, вырастая из-за спинки кровати. – Ты только не волнуйся. Тебе сейчас вредно волноваться! Как ты себя чувствуешь?
– Легко! – сказал Антон, подумав.
– Ну, это неудивительно! – хохотнул Виктор. – Ты же у нас несколько дней ничего не жрал – внутривенно пришлось кормить.
Здесь еще и кормят. Внутривенно! Он посмотрел на пластырь на своей руке. Ладно, неважно все это. Потом разберемся.
– Ну, а сейчас как? – спросил Семин, вырисовываясь за спинкой кровати. – Нормально?
Шутит, что ли? Это прямо как в американских фильмах, будь они неладны, – все вокруг горит, горы трупов, а главный герой спрашивает у героини: "Ты в порядке?" – Лучше не бывает! – Антон попытался улыбнуться. – А тебя тоже забрали?
Семин улыбнулся.
– Нет, я тут в качестве гостя!
Антон кивнул, понимая. И правда, за что их-то? Они ни в чем не виноваты. Только теперь он стал понимать это окончательно ясно. Мозги или, по крайней мере, то, что от них осталось, очистились. Стало вдруг неловко. Вот он стоит, Виктор, улыбается ему – пришел проведать. А он его проклял! Успел он сказать им об этом или нет? Кажется, да, так почему же он стоит и улыбается? Антон бы не стоял здесь и не улыбался после таких признаний. И старался бы держаться подальше.
Верит – не верит, не в этом дело. А он стоит. Почему?
– Так сюда теперь и посещения разрешили? – спросил он, подумав, что это действительно очень забавно.
Кажется, раньше в преисподнюю экскурсий не устраивали. Правда, вот Данте прогулялся в свое время со стариком Вергилием под ручку. С другой стороны, в духе времени, все у нас открыто.
