А девчонки? Помню в лагере они зажигали свечи, рассаживались вокруг одной из своих подруг, лежавшей в центре, и заводили свой шабаш: «Паночка помэрла», — проговаривала каждая из них по очереди; «Будем ее хоронить» — так же по кругу бубнили они; на третьем круге шептали «Пусть ее хоронят черти», а затем каждая подсовывала под лежащую подругу всего лишь по одному пальцу и повторяя, как заклинание, «Легче пуха, легче пуха…”, они плавно и неожиданно легко поднимали подругу в воздух. Это и со стороны-то выглядело эффектно, а какие тонкие, захватывающие дух ощущения должны были испытывать сами девочки!?
И все это — достоверный опыт. А какой опыт может быть в цифровом мире? Никакого, как и в мире мысли, если он не соприкасается с реальностью. Там в словах «скелет», «паночка помэрла» и прочих нет ничего веселого и увлекательного. Там нет опыта, только информация.
Например, тот сладостный момент, когда девочки вместо «да на кой они нужны?» начинают восприниматься как «пока не знаю, что, но что-то в них определенно есть»… Сегодня «на кой они нужны», причем во всех подробностях, можно узнать раньше, чем обрести естественный и порядочный к ним интерес.
Конечно, цифровой мир не может лишить нас всех прелестей реальности, но существенно уводит в сторону. А мы ведемся. В самом деле, зачем теперь смотреть на деревья и небо, зачем выходить на балкон, если прогноз погоды можно узнать через приложение в смартфоне? Мы отвернулись от истинного бога и удивляемся почему теряем контакт с реальностью и не понимаем ее законов.
«Когда я учился в начальной школе», — говорил мой друг, — «доделав задание, мы поднимали руку с зажатой в пальцах ручкой, чтобы показать, что мы готовы к следующему. Позже, в университете, я раз за разом наблюдал как студенты, закончив задание, все без исключения погружались в смартфоны и планшеты. Да бог с ними со студентами! Преподаватели тоже были там — глубоко в цифровом мире. Студент, который приходит учиться, ожидает увидеть в своих преподавателях солидных, авторитетных ученых, занятых познанием тайн реального мира и мира мысли, а наблюдает в них порой, вот ей богу, детей! Подростков, озабоченных накруткой рейтингов и индексов цитирования в научных изданиях, будто это лайки в соцсетях».
Да что там, я лично прогуливался с Первозванным рядом с семинарией и повсюду видел такой типаж: батюшка в рясе, скуфье, с огромным крестом на груди и с айфоном последней модели у уха.
«С богом связь лучше», — съязвил по этому поводу мой крамольный друг.
«А ведь надкушенное яблоко — символ грехопадения», — заметил его набожный товарищ.
Вот так подумаешь и кажется, что цифровой бог-то — не такая уж и глупость. Бог цифрового мира уже меняет нас и реальность, но пока как-то невнятно, бессистемно, бессмысленно и безыдейно, словно это балуется неразумное дитя. Но разве цифровой бог — это так плохо? Да нет же! Он наш образ и подобие, наше отражение. Ведь мы сами формируем цифровой мир, а уже потом он преобразует наше мышление. И отворачиваемся мы от реального мира видимо только потому, что создаем ему негативный образ в мире цифровом. И это может аукнуться.
«Говорят, будто боги живут пока мы в них верим», — заметил однажды мой друг, — «можно добавить лишь то, что и оказываются они в точности такими, какими мы их создаем. И наш новый цифровой бог еще совсем несмышленыш, да к тому же шкодливый и ревнующий нас к реальному миру, именно потому, что мы не занимаемся его воспитанием. Мы пичкаем его мирок своими проблемами, своей ложью, сливаем в него негатив, делаем из его детской место для ссор, мусорим в его песочнице, вместо того, чтобы со всех сторон окружить его добром и заботой. Каким станет дитя, взращенное в такой неблагоприятной среде? А ведь это наш будущий бог! Вернуться полностью к старому уже вряд ли получится, хотя бы только потому, что нельзя отказаться от нового, не придумали еще приютов (да и разве это альтернатива?) для новорожденных богов и хотим мы того или нет, а позаботиться о новом боге, понести за него ответственность придется именно нам. А он, повзрослев, воздаст нам по делам нашим».
