— Кроме, очевидно, «GI», — закончил Эллери.
Шеф Дейкин аккуратно достал из кармана пальто лист бумаги.
— Клинт выписывал магазинные счета, когда выпил этот коктейль. Должно быть, он сразу понял, что умирает — этот яд действует быстро — и кто его отравил. Вероятно, вчера утром он видел то же, что и Летти, когда спустился в кухню за кофе. Тогда это, очевидно, его озадачило, но он сразу все понял, почувствовав, что выпил яд. Перед смертью Клинт писал шариковой ручкой на этом бланке своим школьным почерком — большими печатными буквами. Потом он свалился со стула и умер на полу, как отравленный пес.
— Так как же насчет «GI»? — спросил Эллери. Дейкин протянул ему лист бумаги.
Это был обычный деловой бланк для накладных. Под отпечатанной сверху надписью «Хозяйственный магазин Клинта Фосдика, Хай-Виллидж, срок — 30 дней» виднелись выведенные дрожащей рукой две заглавные печатные буквы — «GI».
— «GI», — повторил Эллери. — И вы говорите, все трое пасынков служили в армии?[119]
— Да.
— А вчера утром все были дома?
— Линк взял несколько отгулов в больнице. Юный Вуди в отпуске из лагеря Кэмп-Хейл. Ваш живет здесь постоянно.
Эллери молча смотрел на предсмертное сообщение Клинта Фосдика.
— Виновный знает, что ему обеспечен электрический стул? — спросил он наконец.
— Нет. Летти никому, кроме меня, не рассказывала о том, что видела, а я помалкиваю из-за этого листа бумаги — просто дал понять, что все трое братьев под подозрением.
— В таком случае, — сказал Эллери, — не могли бы мы вызвать — как вы их называете, Дейкин, — Президентов для разговора?
* * *
Охранники привели трех высоких и бледных молодых людей, явно нуждающихся в сне и бритье. О том, что они братья, свидетельствовали одинаково смуглые лица, глубокие карие глаза и то, как они старались держаться ближе друг к другу.
Один из них — с еще детским лицом и в мятом мундире армии Соединенных Штатов — очевидно, был рядовой Вуди Смит. Его губы дрожали, а в глазах мелькал страх.
Другой — с красными ободками вокруг глаз и выскобленными добела руками — вероятно, был доктором Линком Смитом. Он выглядел спокойным, но, как Эллери мог поклясться, недавно плакал.
Следовательно, третий — с серым одутловатым лицом и дряблым телом — был легкомысленным адвокатом Вашем. Он натужно улыбался, как профессиональный комик, оказавшийся в центре трагедии и отчаянно пытавшийся придумать какую-нибудь шутку.
— «GI», — заговорил Эллери. — Это написал перед смертью ваш отчим, рядовой Смит. Что это вам говорит?
— Чего вы от меня ожидаете? — дрожащим голосом отозвался юноша в военной форме. — Чтобы я признался, потому что он это написал? Я не убивал папу. Зачем мне это делать?
— Зачем рядовому Смиту убивать папу, Дейкин? — спросил Эллери.
— Он мог не захотеть ждать, пока Клинт умрет естественной смертью, чтобы получить треть его состояния, завещанного ему и его братьям, — ответил шеф полиции.
— Оставьте меня в покое! — крикнул паренек.
— Вуди, — мягко упрекнул его Линк.
— «GI» применимо и к вашей сфере деятельности — не так ли, доктор Смит? — обратился к нему Эллери. — Например, gastrointestinal?[120]
Усталые глаза молодого врача расширились.
— Вы серьезно? Разумеется, невозможно изучать медицину, не касаясь гастроэнтерологии. Прошлой весной я даже лечил папу Клинта от желудочно-кишечного гриппа по его просьбе, хотя если бы медицинский совет узнал… И естественно, у меня есть доступ к любым ядам. Но я не отравлял его.
— А как же «GI», доктор Смит? — настаивал Эллери. Врач пожал плечами:
— Если бы папа думал, что его отравил я, он бы написал мое имя. Это бы имело смысл, а «GI» — не имеет. Во всяком случае, для меня.
— И для меня! — крикнул Ваш Смит, словно был не в силах ждать.
Эллери посмотрел на адвоката.
— Слово «джин» начинается с «GI». А яд был в бутылке джина, мистер Смит, которую, как я понимаю, вы принесли домой для мистера Фосдика.
— Да, он меня об этом просил, — подтвердил старший брат. — Ну и что из того? Линк прав. Если бы Клинт знал, кто его отравил, он написал бы его имя.
Эллери печально улыбнулся — он уже некоторое время размышлял об этом. Лицо шефа Дейкина ничего не выражало.
