Если в Актере Харри теплилась надежда избежать уготованной ему судьбы, один взгляд на разъяренную красавицу уничтожил ее. При любом исходе он был обречен.
— Харри, — заговорил инспектор Квин, осторожно стуча пальцем по щеке вора, — тебе конец, так что лучше говори, если хочешь покоя на том свете. Где ты спрятал серьги?
Глаза Харри закатились, изо рта высунулся дрожащий язык.
— Бриллианты… в… «Пэрадайс»… — с трудом произнес он.
— Где именно?
Но Харри уже простился с земной жизнью.
* * *
Эллери всегда говорил, что если это было не самое великое его дело, то, безусловно, самое краткое.
Он впервые услышал о нем, когда инспектор притащился домой к завтраку. Эллери выпил с отцом кофе и вытянул из него все ошеломляющие подробности.
— Говорю тебе, сынок, — проскрипел старик, — мы обыскали этот притон вдоль и поперек. Нам не повезло — Харри умер, прежде чем успел точно сообщить нам, где именно в «Пэрадайс-Гарденс» он спрятал бриллианты Лили. Они должны быть в здании — либо где-то, либо у кого-то. Мы не позволили никому уйти и обыскали всех присутствующих, думая, что Харри мог передать серьги сообщнику, но ничего не нашли. — Казалось, инспектор вот-вот заплачет. — Не знаю, что я скажу этой славной малышке.
Эллери задумался.
— Давай заключим договор, папа, — наконец заговорил он деловым тоном.
— Договор? — ошеломленно переспросил его отец. — Какой?
— Если я скажу тебе, где Актер Харри спрятал серьги, то передам их «славной малышке» лично.
— Ну… — протянул Квин-старший и нахмурился. — Откуда ты можешь это знать? Тебя даже там не было!
— Ты говорил, что он рассовывал вещи по карманам, когда совершил этот прыжок Нижинского. Где он сейчас, папа?
— Где он может быть в таком состоянии? — проворчал старик. — Конечно, в морге!
— Значит, ты найдешь там же и серьги Лили.
— Ты имеешь в виду, что они были при нем? Но, Эллери, мы обыскали Харри снаружи и… и внутри!
— Скажи мне снова, что было у него в карманах.
— Деньги, грязный носовой платок, косметика, бюллетень скачек, пара игральных костей, сигареты, спички…
— Я процитирую предсмертное заявление актера в твоем изложении. — И Эллери четко произнес:
— «Бриллианты… в… «Пэрадайс».
— «Бриллианты в «Пэрадайс», — повторил инспектор. — Ну и что?
— Пэрадайс, — сказал Эллери. — Пара игральных костей.[72]
— Что?!
— Фальшивых костей — полых внутри, где лежат бриллианты, — кивнул Эллери. — Дай мне записку к дежурному в морге, папа. — Он встал и посмотрел в зеркало. — Я не должен заставлять леди ждать.
— Пара игральных костей… — снова сказал старик. — Но это звучит только похоже на слово «Пэрадайс».
— А чего ты ожидал от умирающего? — Эллери протянул отцу бумагу и ручку. — Уроков дикции?
Выйдя из такси, Джон Кэрролл сквозь туфли ощутил раскаленный тротуар. В душных сумерках даже парк с другой стороны Пятой авеню выглядел непривлекательно. Он снова почувствовал беспокойство о том, как Хелена переносит такую влажность.
— Что? — переспросил Кэрролл, доставая бумажник. Это был подарок Хелены к его тридцати шестилетию, и он обычно демонстрировал его таксистам, чтобы те опознали слоновью кожу. Но сегодняшний водитель сердито уставился на серое здание с изящными черными балконами.
— Я спросил: это ваш дом? — повторил шофер.
— Да, — ответил Кэррол и сразу же ощутил гнев. Ложь во спасение имела свои плюсы, но в такие дни, как этот, она причиняла боль. Дом был построен в 70-х годах прошлого века прадедом Хелены и принадлежал ей.
— Наверняка с кондиционером, — сказал водитель, вытирая пот. — Хотелось бы вам жить в такую погоду в одной из истсайдских душегубок?
— Нет, спасибо, — сказал Кэрролл, вспоминая о прошлом.
— А у меня там жена и четверо детей. Что вы об этом думаете?
Кэрролл дал ему щедрые чаевые.
Он открывал отделанную бронзой парадную дверь своим ключом с таким чувством, будто обретал убежище. День был скверным во всех отношениях, особенно в адвокатской фирме «Хант, Уэст и Кэрролл». Мисс Мэллоуэн, его секретарша, избрала этот день для начала традиционного ежемесячного недомогания, а новый клерк потратил три часа, добросовестно ища неверные ссылки; Мередит Хант, разыгрывавший из себя крутого старшего партнера, сегодня был особенно придирчив, а Талли Уэст, обычно самый вежливый из людей, тоже вспылил, найдя в офисе только одну свежую рубашку. К тому же весь день Кэрролла терзала тревога за Хелену. Он дважды звонил ей, и оба раза она говорила слишком весело. Это означало, что Хелена что-то скрывает.
