— Насколько я понимаю по этому замечанию, мистер Квин, — вежливо осведомился старший брат, — вы всерьез подозреваете, что один из нас убил нашу мачеху?
— А вы можете предложить иную версию, мистер Ливингстон?
— Это не моя епархия. Хотя я бы сказал, что какой-то бродяга…
— Бродяги забираются в дома, чтобы что-то украсть, мистер Ливингстон. Здесь не было ни взлома, ни кражи.
— Тогда позвольте напомнить, что Оливия, мой брат и я ничего не приобрели со смертью нашей мачехи.
— Убийство нельзя исключить на том основании, что оно не принесло ожидаемой прибыли, — столь же вежливо указал Эллери. — Факты свидетельствуют, что никто из замешанных в деле не знал о новом завещании вашей мачехи, засвидетельствованном в субботу утром. Если это так, то в ночь с субботы на воскресенье ее убил некто, думающий, что старое завещание все еще в силе. А это достаточно веский мотив.
— Который имеется только у нас. — Оливия засмеялась. — Прошу прощения. Я попыталась представить себя душащей Беллу.
— Ваша беда в том, — промолвил Эверетт, — что у вас типичное для среднего класса отношение к деньгам. Они вовсе не самое главное.
— Вся эта идея — чистое безумие. — Сэмюэл Младший пожал плечами. — Но я полагаю, вы не успокоитесь, пока не удовлетворите себя. Мы под домашним арестом?
— Давайте скажем, что вам лучше задержаться в доме на несколько дней, пока все не выяснится, — поднялся шеф Дейкин. — Я буду уходить, но мистер Квин и Херб Уэнтуорт составят вам компанию. Газеты еще не в курсе дела, так что мы сможем спокойно провести время.
* * *
Когда в последнем окне наверху погас свет, Эллери взошел с темной лужайки на освещенное луной крыльцо и в задумчивости опустился в кресло-качалку.
Хорошо зная Беллу Ливингстон при жизни, он очень хотел оказать ей уважение — пускай своеобразным способом — после смерти. Она заслуживала лучшего конца, чем быть задушенной. Но ухватиться было абсолютно не за что. Эллери сказал это шефу Дейкину, прежде чем тот удалился на ночь. Он добавил кое-что еще, но старый янки отнесся к высказанному соображению скептически.
— Это отпадает, мистер Квин, раз вы и Уэнтуорт находитесь здесь, — сказал Дейкин. — Белла училась в восьмом классе старой школы на Пайни-роуд, когда я был сопливым первоклашкой, и она всегда вытирала мне разбитый нос, когда старшие мальчишки колотили меня. Я не упущу из виду этих троих.
Но это не отпадало.
Что же делать?
Шорох двери с сеткой от насекомых и испуганный вздох решили этот вопрос.
— Это всего лишь я, мисс Апем, — сказал Эллери, вставая. — Слишком жарко, чтобы спать?
— Жарко? — Эйми поежилась, садясь на верхнюю ступеньку. — Не могла себе представить, что здесь кто-то сидит. — Она теснее закуталась в халат и внезапно добавила: — Я рада, что это вы.
— Вот как? Почему?
— Не знаю. Просто так. — Эйми уставилась в темноту. — А я не должна радоваться этому?
— Должны, — ответил Эллери. — Вы должны очень радоваться тому, что это я.
Она повернулась к нему. Что-то в его освещенном луной лице заставило ее опухшие от слез глаза расшириться.
Эллери сел на ступеньку рядом с Эйми и взял ее холодные маленькие руки в свои.
— Вы кажетесь мне девушкой, которой приходилось сталкиваться со множеством неблагоприятных обстоятельств, Эйми. Надеюсь, что я прав.
— Не понимаю.
— Белла Ливингстон совершила трагическую ошибку, когда писала новое завещание в пятницу вечером.
— Знаю. Она не должна была оставлять мне деньги…
— Ее ошибка не в этом, а в том, что она завещала вам доход с ее состояния до конца ваших дней, указав, что потом деньги должны отойти к ее пасынкам и падчерице.
Эйми выглядела ошеломленной.
— Она не хотела лишать их всего…
— Но она не знала, что один из них убьет ее, считая, будто старое завещание еще действительно. — Эллери сильнее сжал ее руки. — Запирайте вашу дверь на ночь, Эйми, и старайтесь не оставаться одной. — Стройная фигурка девушки испуганно напряглась. — Этот пункт нового завещания дает убийце Беллы Ливингстон второй шанс. Потому что теперь между ним и третью миллиона долларов стоите только вы.
Лицо Эйми побелело, как луна.
— Он попытается убить меня?
