Трагедия адмирала Колчака. Книга 2 - страница 187

Шрифт

Интервал

Победоносные реляции «нар.-рев. армии» первый же день боя представляют разгромом семеновцев: «потери убитыми и ранеными велики; у нас один убит и шесть ранены». В чем секрет этого странного отступления и пассивности всех действий? Или у Семенова не было большого стремления спасать колчаковское Правительство, или его помощь встретила слишком большую оппозицию у союзников^>18, не всегда пребывавших в состоянии того «странного нейтралитета», о котором говорил в Иркутске Благош сотруднику Р. Т. А. 1 января Благош отмечал в интервью, что семеновцы не были лояльны и не очистили жел. дороги, но чехи выступят только в том случае, если восстание примет «большевицкий характер» [«Из. Р. Т. А.», № 148]. По словам того же Эссена, чехи не скрывали своих чувств: «было ясно видно, что симпатии чехов принадлежали красным»^>19. В значительной степени прав Ган, утверждающий, что «нейтралитет» союзников свелся к недопущению семеновцев соединиться с правительственными войсками [Два восстания. С. 174].

1 января разгорелся «самый упорный и самый жестокий уличный бой». «Ухали пушки, трещали в морозном тумане пулеметы и ружья. В первый день нового года брат убивал брата, товарищ товарища, — описывает все тот же современник. — С небывалым ожесточением обе стороны шли друг на друга, добивая раненых, не беря никого в плен. На стороне Решетина дрались даже подростки 14—16 лет; у Сычева их ровесники — ученики кадетских корпусов. Наступление снова и с большими потерями было отбито отчасти и потому, что в бою впервые приняли участие семеновцы, прибывшие с тракта и на пароходе из Листвиничной с Байкала».

Городская милиция продолжала держать нейтралитет; почти аналогичную позицию занимали и казаки. Надо было как-то разрубить узел запутывавшихся событий. На сцену выступают «нейтральные» союзники.

3. Переговоры

По рассказу N, инициатива пришла от ген. Жанена, решившего под влиянием якобы Сырового «кончить затянувшуюся борьбу, приведя обе стороны к миру в пользу П. Ц., представители которого дневали и ночевали в вагоне ген. Жанена». По словам Гинса и в изображении документа, носящего название «Стенографический отчет переговоров о сдаче власти Омского правительства Пол. Центру в присутствии высоких комиссаров высшего военного командования Держав, г. Иркутск (станция). Январь 1920 г.»^>20, инициатива исходила от «троектории» (так называлось министерство Червен-Водали, Ханжина, Ларионова, несших еще «бремя власти»).

Нам предстоит вновь попасть на представление написанной в торжественных тонах лжеклассицизма трагикомической пьесы, которая разыгрывалась на иркутских подмостках.

Картина первая представляет заседание 2 янв. в вагоне ген. Жанена. Присутствуют высокие комиссары Франции, Англии, представители Соед. Штатов, Японии и Чехии (персонально Монгра, Ходсон, Гаррис, Като, Блос и др.). Ждут прибытия членов Правительства адм. Колчака. Открывается заседание. Жанен указывает на необходимость достигнуть если не соглашения между противными партиями, то, по крайней мере, мира и прекращения кровопролития. Для того чтобы иметь ясное представление о всем происходящем, необходимо выслушать обе стороны.

Като (нервно). О чем они будут просить?

Жанен (раздраженно). О пустяках. Вы можете быть в этом уверены.

Затем Жанен говорит, что «войска Семенова абсолютно не способны защитить свое правительство... Они бы принесли гораздо больше пользы, если бы оставались спокойно в Чите. Здесь же они только мешают движению (железнодорожному)».

Монгра. Но ведь это революционеры портят путь.

Де Латур (маркиз-майор). Потому что там войска Семенова...

Входит Червен-Водали. Речь его носит странный характер в передаче стенограммы Джемса. Она грубо элементарна — очевидно, в целях воздействия на высоких комиссаров... Такая демагогия была, однако, в корне ошибочна. Червен-Водали говорит, что политика Правительства была до сих пор никуда негодной:

«Мы поделились нашими^>21 впечатлениями с адм. Колчаком, но... он... не сделал ничего другого, как только передал власть Пепеляеву. Это обстоятельство поставило нас перед следующей дилеммой: или дать возможность образоваться совершенно реакционному кабинету и отказаться войти в него, или же согласиться и сотрудничать с Пепеляевым, чтобы попытаться по возможности улучшить положение». Лица, прибывшие с юга России, выбрали последнее. Дальше Чер,-Водали излагает политику соглашения с земцами, но последние высказались в пользу соглашения с большевиками. Такая точка зрения была недопустима. «Вы, может быть, думаете, что движение, которое теперь развертывается перед вашими глазами, не что иное, как движение соц.-рев. земства, но мы убеждены, что это не так. Сегодняшнее возмущение направлено к тому, чтобы открыть дверь большевизму». Указывая, что оставшиеся министры намереваются предложить адмиралу передать титул Верховного правителя Деникину, Червен-Водали ставит вопрос: «Может ли Правительство рассчитывать на поддержку в борьбе с возмущением?»