Водворив меня обратно в постель и устроив в полусидячем положении, она принесла мне сок и телефонную трубку. Ничего не поделаешь, придется звонить на работу и признаваться, что я разболелась.
— Еще одна просьба, мадам Сифиз. Принесите мне, пожалуйста, мою записную книжку. Она в сумке, а сумка, кажется, в прихожей.
Мадам Сифиз вернулась вместе с сумкой. Уговаривая спину потерпеть еще чуть-чуть, я полезла за книжкой, а моя камер-дама стояла возле кровати, сложив руки на груди, и смотрела на меня, как если бы я уже лежала в гробу или даже в виде пепла в погребальной урне.
Записной книжки в сумке не оказалось! Я вывалила на кровать все ее содержимое. Ни книжки, ни мобильного! Замечательно, зато теперь хоть понятно, каким образом сержант Грийо выведал мамин телефон и номера моих знакомых! Но как же мне позвонить на работу?
— Мадам Сифиз, у вас случайно нигде не записан мой служебный телефон?
— Мадам Лапар, я помню наизусть все номера всех моих клиентов. Домашние, рабочие и мобильные, если они меняют их не слишком часто.
Она диктовала цифры, я послушно нажимала на кнопки, но телефон не реагировал: кнопки не загорались и вместо ритмичного фырканья после каждой цифры была полная тишина!
— Мадам Сифиз, мне очень неловко затруднять вас, но не могли бы вы включить телефон в розетку?
Мы повторили процедуру набора номера, и дежурная медсестра соединила меня с заведующим отделением. Профессор Альме подробно расспросил меня о симптомах, пожалел, посочувствовал, поделился собственными ощущениями в аналогичных ситуациях, а также сюжетами из жизни родственников и пациентов, пообещал лично присмотреть за моими послеоперационными больными, прислать сестру сделать мне уколы и облегчить страдания и, наконец, стесняясь и умоляя простить его стариковское любопытство, робко спросил, кто же такие сержант Грийо и Клод?
В продолжение всей беседы мадам Сифиз стояла рядом со мной все в той же скорбной позе. Я кое-как отшутилась, распрощалась с профессором и повесила трубку.
Телефон тут же зазвонил. Я не испытывала ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было в восемь часов утра и попросила ответить мадам Сифиз.
— Это ваш сын, мадам Лапар, — сообщила она, прикрыв трубку рукой.
— Давайте скорее!
— Мам! Я звонил тебе на работу, а ты дома! Ты там как? Получше?
— Намного. — Я не узнавала собственного сына!
— Хорошо. Мам, я не успеваю зайти, мы проспали. А у нас первая пара. Ты там с мадам Сифиз?
— Да. Все в порядке.
— А Клод пришел?
— Нет еще. — Сказать сыну, что я знаю про машину? Нет, не буду. — Ему что-нибудь передать?
— Нет, я еще позвоню, — не сразу ответил Жан-Поль. — Пока, мам. Да, Лулу передает тебе привет!
— Передай ей от меня тоже. Пока. — Я повесила трубку.
— У вас дивный сын! — умилилась мадам Сифиз. — Я вам так завидую!
Телефон зазвонил опять.
— Да, слушаю, — машинально сказала я в трубку.
— Это Клер? — спросил женский голос.
— Да.
— Это Жаклин. Я звоню тебе по просьбе Клода.
Его напарницу зовут Жаклин, вспомнила я, это она вызывала Клода на работу!
— Что-то случилось?!
— Да опять Бруно не пришел. Представляешь, опять запил, мерзавец, — пожаловалась она мне, как старой знакомой. Мне даже стало весело: выходит, проблемы с человеком по имени Бруно не только у меня одной! — Ты-то там как?
— Спасибо…
— А я Клоду сразу сказала, не пойдет она на работу. Нипочем не пойдет! Знаешь, я один раз с радикулитом месяц на боку провалялась, поясницу разогнуть не могла. А потом меня научили. Знаешь, надо чем?
— Чем? — Я едва сдерживала смех.
— Я могу заняться делами? — обиженно спросила мадам Сифиз, заметив мою веселость.
Я кивнула и поблагодарила, прикрыв ладонью микрофон трубки, она ушла, а Жаклин тем временем открывала мне секрет:
— Медом. Больно, жуть! Мне мой неделю делал, я криком кричала! Ты тоже не стесняйся, ори! Он весь черным, грязным станет, ты не бойся, душем смоешь. Зато и спина пройдет, и кожа будет как у девочки. Да, сейчас, сейчас! Иду! — крикнула она кому-то.
— Жаклин, — я воспользовалась паузой, — а почему Клод мне сам не позвонил? С ним все в порядке?
— В порядке. Что с ним станется? Все, пока! — Она понизила голос. — Больше не могу говорить. Я тебе потом позвоню.
