– Да нисколько, кто придет, и спасибо, – пожал плечами тот. – Отца, главное, Геша привезет, и все.
– Охо-хо! – заметила осуждающе Степанида и взяла подсчет гостей в свои руки: – Значит, вы, Тимофей, Геша, я, Трофим Ильич, парни мои – это восемь человек. Кто из города пожалует?
– Ну, может, кто из руководства подъедет поздравить, – снова неопределенно пожал егерь плечами.
– Будем считать, что двое, – кивнула она. – Ангелина Владимировна обязательно приедет, – уверила Стеша. – Значит, уже одиннадцать. Наверняка кто-нибудь из силовых структур, вы же с начальником местного МВД на короткой ноге, вот он приедет, скорее всего. Будем считать, что двенадцать человек.
Славин кивнул, соглашаясь: хорошо, двенадцать.
– А вы отчетливо представляете, сколько это надо приготовить всякого вкусного на двенадцать человек? – гнула куда-то Степанида.
– Да фиг с ним! – неосмотрительно-несерьезно отозвался Василий Трофимович. – Сделаем шашлык, курицу приготовим, овощи-фрукты подадим – и все дела.
– Смеетесь? – очень серьезно спросила девушка.
– Нет, – честно признался Славин.
– Мужчины, – вздохнула Степанида о тяжкой доле женщины, вынужденной проживать и мириться со столь неразумными представителями человечества, и принялась пояснять: – Значит, смотрите: сидеть за столом вы собираетесь не час-полтора, а долго и с удовольствием общаясь, немного выпивая и что-то кушая. Для этого и существуют определенные правила застолья. А именно: сначала легкие закуски – салатики разные, соленья-маренья, картошечка, рыбка соленая, селедочка. После небольшой передых и время основного блюда, то есть горячего. Шашлыки дело, разумеется, хорошее, кто бы спорил, но не все их едят. Вот я, например, мяса красного не ем, и насколько мне известно, есть у нас такой странный-престранный егерь Славин, который тоже не ест красного мяса и никакой дичины вообще. А так птицу иногда да рыбу в основном. А как его друг? – спросила она, повернувшись к Саргину.
– Его друг, как ни смешно это звучит, тоже не ест красного мяса, – покаялся Тимофей, даже руки развел извиняющимся жестом. – Ну, если, конечно, не припрет и ничего другого не будет.
– Конечно, – со всей серьезностью согласилась Стеша и снова повернулась к Славину. – И если хозяин уважает своих гостей, а мы же их уважаем? – спросила она, приподняв брови, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила: – То он предложит выбор горячих блюд. Например: шашлык не только из мяса, но и из рыбы и курицы и, может, пироги какие или еще одно блюдо. А на десерт, в конце застолья, подается чай со сладостями. Это понятно?
Мужики синхронно кивнули, не рискнув вступать в дискуссию.
– Вы оба неплохо готовите, я уже имела возможность оценить вашу кулинарию по достоинству, и Геша тоже что-то умеет, особенно за последний месяц научился под моим руководством, но никому из вас не осилить по-настоящему торжественный стол и сервировать-накрыть его как полагается.
– Ни готовить, ни суетиться ты не будешь, Степанида! – строго отрезал Славин.
– Вот и я про это! – обрадовалась непонятно чему она и пояснила: – Я хотела пригласить мою хорошую знакомую, можно сказать, подругу, чтобы она мне со всем этим помогла. Вы не против еще одной гостьи?
– Да ну тебя! – возмутился от сердца Славин. – Я уж черт-те что подумал от твоей вступительной речи! Да приглашай кого хочешь, что ты спрашиваешь. Хоть батальон подруг! – и покачал осуждающе головой. – Ей-богу, Стеша, ты меня до нервов доведешь!
– Тогда можно я попрошу Тимофея… – и вдруг спросила заинтересованно: – А как ваше отчество?
– Васильевич, – откликнулся он.
– Васильевича, – кивнула она, продолжая, – съездить завтра в район, захватить мою подругу, вместе с ней заглянуть на рынок за продуктами по моему списку и привезти ее сюда.
– Сделаем, – кивнул Саргин.
Обсудив детали, мужчины отправили девушку на диван отдыхать, а сами принялись наводить порядок в кухне. Подъехали какие-то охотнички по делам и для разговора, Василий Трофимович пошел к их машине беседовать, а Тимофей принес в гостиную две чашки чаю, две розетки с медом, поставил их на журнальный столик у дивана. Затем подвинул поближе к дивану кресло и пригласил Степаниду, подкрепляя слова жестом руки:
