— Если я тебя и отпущу, то только головой в прорубь! — отрезала Гверна. — Ишь как заблеял! А вы что до сих пор стоите, рты поразевали? Я сказала — в амбар их. — Она сверкнула глазами в сторону трупов. Заметила гостя. — Здравствуй, Ротрам. Не ко времени пожаловал, как видишь. Прости, угостить, похоже, не скоро смогу. Да только теперь все путем будет: Хейзит вернулся, зря я переживала.
Ротрам решительно переступил через неподвижные тела и подошел к ней вплотную.
— И я не зря пришел, и ты не зря переживала, — жарко выдохнул он почти ей в лицо. — Дело есть. Поговорить надо.
Она тяжело поставила мешок на лавку, кивнула сыну, мол, про амбар больше напоминать не буду, и пошла обратно на кухню. Ротрам невольно залюбовался ее молодой статью, прямой спиной и уверенной неспешной походкой. Кто знает, будет ли вот так же выглядеть его Кади, когда родит двоих детей и доживет до ее зим? Закра, может, и знает, да что толку…
— Выкладывай. — Гверна повернулась к нему порозовевшим от возбуждения лицом и прислонилась спиной к остывающей печке. — У тебя такой вид, будто за тобой шеважа гнались.
Ротрам не был расположен перешучиваться.
— Совсем дела наши плохи. Тех, что связаны, нельзя ни убивать, ни в живых оставлять. Отпустишь — нагонят и обязательно схватят, где бы мы ни прятались. Убьешь — месть за них страшная будет. Того парня, которого твой Хейзит дружком своим называет, я еще с порога признал. Это Гийс — сын не кого-нибудь, а самого Демвера. Кто это, тебе, думаю, не нужно рассказывать. Я с ним с некоторых пор даже торговать перестал, настолько он последнее время звереть начал. Видно, чуял, к чему все идет. Сынка обидишь — дня не проживешь.
— Что-то странно ты говорить стал, Ротрам, — подняла бровь Гверна. — Не узнаю я тебя. Раньше ты всем нам дельные советы давал, а теперь у тебя одни вопросы неразрешимые на языке.
— Извини уж, волнуюсь я. Совсем, знаешь ли, неохота мне под старость без головы оказаться. Были у меня давеча кое-какие задумки на ближайшее будущее.
Гверна по-мужски положила ладонь ему на плечо, обрывая поток слов.
— Что бы ты сделал на моем месте?
— Я и есть на твоем месте! — Ротрам в сердцах саданул себя по колену. — Все мы на одном и том же месте. И именно поэтому я окончательно запутался…
— Знаешь, когда мне бывает трудно, я представляю себе Хокана и думаю, а что бы сделал он. — Гверна внимательно смотрела торговцу в глаза, которые тоже видели и помнили ее мужа. — Иногда его дух подсказывает мне правильный путь.
— И что он подсказывает тебе теперь? Ведь он наверняка не стал бы их убивать.
— Не стал бы, — улыбнулась она одними губами. — И мы не станем. То, что случилось здесь, очень скоро перестанет быть тайной, неважно, помилуем мы наших пленников или нет. Если тебе успели рассказать: когда они пришли, тут было достаточно народу, чтобы поднять в Вайла’туне гвалт раньше, чем мы отыщем подходящее укрытие. Я знаю, потому что сидела с ними в собственном подвале.
— Тебя держали в подвале?!
— Там, кстати, припасено немало еды, так что с голодухи не умрешь.
— Я не знал… Если так, то я, пожалуй, соглашусь с тем стариком, что размахивает своим гонором и грозится всех перерубить. Что, прямо заперли?
— Им что-то нужно было от Хейзита. Я повидала многое на своем веку и по тому, как они сюда заявились, могу сказать: ребята серьезные. Это сейчас они тихие, потому что связанные.
— Как же Хейзиту удалось их стреножить?
— Потом сам его спросишь. Мы тут, кажется, не об этом собрались поговорить.
— Да, ты права. Так значит, будем их отпускать?
— Нет, тоже запрем в подвале. И тряпками рты позакрываем. Придется уносить ноги.
— Ты понимаешь, чем все это может кончиться?
— Ты про таверну? Сдается мне, что это уже кончилось. — Она грустно вздохнула и снова улыбнулась. — Сам ведь видел: как Хейзит в свое дурацкое предприятие ввязался, посетителей поубавилось. Да и устала я на одном месте сидеть…
Ротрам видел, как непросто даются ей эти слова. Гверна успокаивала себя и пыталась найти повод, оправдывающий решение, которое она приняла. Вероятно, только что. Таверна была для нее всем. Он с трудом представил ее себе не на кухне, среди паров и запахов, и не в зале, перешучивающуюся со старыми знакомыми, которым она любила выносить кушанья сама. Когда бы он ни заходил сюда, рано утром, по пути в ближайшую оружейную лавку, или вечером, по дороге домой, она всегда была тут, радушная, гостеприимная, неунывающая, красивая. И летом, и прошлой зимой, и десять зим назад. Тэвил, сколько же они знакомы? Еще Хейзита на свете не было. Еще был жив отец Ротрама, могучий фолдит, владевший собственным большим торпом,
