В последнем замечании он, конечно, хитрил, поскольку прекрасно понимал, что отец старался ради них с братьями, ради продолжения рода, быть может, даже ради сохранения всего того родового строя, который был ему так дорог и понятен. Перед глазами Ротрама стоял, однако, иной пример. Его братья чтили заповеди предков, но в конце концов все до одного сложили за них головы, и никто, кроме него, больше не помнит, ни как они выглядели, ни их имен, ни славных дел. Когда Ротрам свел знакомство кое с кем из писарей, в частности, с ушедшим на покой стариком Харлином, с которым, кстати, его познакомил в свое время Хейзит, он не без грусти выяснил, что в летописях их с братьями противостояние власти нашло свое отражение в качестве незначительных бандитских выходок фолдитов-отщепенцев, не желавших работать честно. И только! Ничего героического в их стремлении отстоять свою независимость ни современники, ни тем более потомки не найдут. Спрашивается, стоило ли оно того? Будь отец жив, он бы обязательно заорал: «Стоило!» — но, увы, отец уже никогда не поднимется из-за стола и не гаркнет, как бывало, на всю избу: «А ну, мухоблуды, айда на колобродов!» Откуда только он слова-то такие чудные знал? Не раз ему приходилось сыновьям на языке вабонов то одно, то другое свое высказывание растолковывать. Все вроде знакомо звучало, да как уразуметь, почему мухоблудами он в шутку называл их с братьями и это означало «лентяи», а колобродами, то есть, выходит, бездельниками — виггеров? Что бездельники, что лентяи — для юного Ротрама было одно и то же. Ну и что, что слов — два? Смысл-то близкий.
Иногда отец, особенно к старости, заговаривался настолько, что называл замок не Вайла’туном, как обычно, и даже не Меген’тором, то есть Великой Башней, а каким-то странным пчелиным именем — Живград. Причем, разумеется, ни на какие расспросы Ротрама он не реагировал, делал вид, что тот ослышался, отшучивался, короче, принимался валять дурака, хотя случались подобные оговорки, прямо скажем, неоднократно. В детстве Ротраму представлялось, что отец с ним играет, специально заменяет одни слова другими, бормочет что-то странное и несуразное, особенно во сне, однако теперь, по прошествии стольких зим, он все чаще задумывался над истинными причинами всей этой путаницы. И не находил ответа. Особенно ему запомнился их разговор об именах. Отец тогда впервые произнес слово «вабоны» как нечто чуждое своей природе.
— У вабонов, — сказал он, — имя одно и дается на все время. Это неправильно. У человека должно быть несколько имен. На разные случаи жизни.
— Почему? — спросил Ротрам, который тогда был мал и только-только привыкал к настоящим мужским разговорам.
— Тебя вот как величают?
— Ротрам. Мне мое имя нравится.
— А мы с матерью как тебя называем?
— Ну, — задумался мальчик, — Роми… Мне тоже нравится.
— Вот видишь, у тебя уже два имени: для своих и для чужих.
— А твои папа и мама тебя как звали, когда ты был маленький? — осмелел Ротрам. — Иви?
Поскольку полное имя отца было Ивер.
— Нет, они называли меня Славкой.
— Как?!
— Мое настоящее имя, которое здесь никто не должен знать, Венцеслав.
— Вен… чего?
Отец ничего объяснять не стал, насупился, и больше Ротрам никогда это странное имя не произносил и не слышал.
Почему именно сейчас ему снова пришел на память тот давно забытый разговор, он не знал. Знал только, что слишком увлекся воспоминаниями, увлекся настолько, что не осознает того, о чем ему говорит Гверна:
— …есть у меня, правда, слабенькая надежда, что соседи в мое отсутствие нас не разграбят и другим не дадут.
— Иные соседи хуже шеважа, — пробормотал Ротрам.
— Я вот думала, ты меня на разговор вызвал, чтобы укрытие какое-нибудь надежное предложить. А ты все про то, о чем я и сама понятие имею.
— Хочешь сказать, что знала про сына Демвера?
— Да хоть бы он был сыном самого Ракли! У меня свой сын есть. Мне его спасать надо. Поможешь?
— Чем могу… Только чем? Теперь им про меня тоже все известно, так что первым делом они станут искать вас… нас, скорее всего, у меня по лавкам.
Она махнула рукой и собиралась уже покинуть озадаченного собеседника, когда в кухню вбежала заплаканная Велла.
