Светские суды предпочитали обходиться без свидетелей, ведущих предосудительный образ жизни, – например, людей, отлученных от Церкви, еретиков, воров или проституток. В отличие от судов церковных, которые – как позже и Инквизиция – куда как внимательно относились к показаниям еретиков, поскольку без них было бы почти невозможно подтвердить многие слова и поступки лиц, обвиняемых в том же преступлении. Таким образом Церковь, умело приспосабливаясь к любым обстоятельствам, вроде как соглашалась с тем, что еретики лгут, говоря о себе самих, но правдивы, когда дают показания против другого.
Сидевший справа от Убальдо Ланфранки монах в рясе прилежно записывал все, что говорилось во время судебного заседания, и не только – паузы и зубовный скрежет тоже. А слева от архиепископа восседал человек вооруженный, одно присутствие которого обеспечивало порядок и абсолютное повиновение всех собравшихся в зале.
Когда Ланфранки попросил принести ему улики, на которых строилось обвинение, явился брат Августин и положил на стол перед архиепископом несколько листков бумаги, двадцать три денье, пояс с пришитым к нему карманом и – напоследок – книжку в кожаном переплете. Судья внимательно изучил бумажки и остальное, затем, похоже сильно заинтригованный, спросил:
– Что это такое?
– Мы нашли все эти предметы у обвиняемого, когда привели его в трибунал, – отчитался брат Августин, пренебрегая монетами и неотрывно глядя на книжку.
– Понятно, – рассеянно ответил архиепископ.
Его в данный момент не интересовали подробности, ибо очень уж хотелось скорее перейти к сути дела. А к дополнительным свидетельствам он всегда сможет вернуться, если доказательства моей вины окажутся менее вескими, чем ему представлялось. Мне же первая разлука с манускриптом давалась довольно тяжело, тем более что была совершенно неожиданной.
– У меня есть показания пяти свидетелей, пяти граждан Пизы… – начал свою речь Ланфранки, пристально глядя на меня.
Шепотки и покашливания аудитории вскоре сменились напряженной тишиной. Если повезет, вот-вот узнаю, в чем конкретно меня обвиняют.
– Эти рассказы не противоречат один другому ни в едином пункте, – продолжал между тем архиепископ, – и содержат в себе возмутительную историю. Показания, тщательно собранные братом Августином, записаны в документе, который находится здесь, у меня перед глазами, и который я вам сейчас перескажу, умолчав об именах свидетелей в целях их защиты. Итак, из представленных братом Августином показаний следует, что в первый день каждого месяца обвиняемый организовывал сборища, в ходе которых проповедовал перед сотнями прихожан в церкви Гроба Господня, хотя, как любому здесь хорошо известно, право на проповедь имеют только священнослужители. Подозреваемый не имеет подобного статуса, из чего следует, что речь идет о серьезном проступке, который можно отнести к проявлениям ереси. И сейчас я должен передать слово подозреваемому, чтобы он либо подтвердил, либо опроверг свидетельские показания.
Все взгляды обратились на меня.
– Что касается дат и места, свидетели не лгут, – сказал я. – Ко мне в церковь Гроба Господня первого числа каждого месяца действительно приходили многие люди.
По залу опять пронеслись шепотки. Путаясь в догадках, зрители готовы были обвинить меня еще до того, как я закончу свое первое выступление в суде.
– Дальше, – кивнул Ланфранки.
– Однако свидетели ошибаются, говоря о моих намерениях, – продолжил я. – Я не только не проповедовал, но и не собирался этого делать. Единственное, зачем я брал слово, это объяснить, как должна проходить церемония, а затем наступала тишина и собравшиеся делали все в соответствии с полученной инструкцией.
– «Церемония», говорите? Стало быть, вы признаетесь, что организовывали в церкви – с участием многочисленных прихожан – некие «церемонии»?
– Согласен, монсеньор, термин неудачный, – подхватил я, но чувствовал себя при этом очень не в своей тарелке. – При этих встречах я попросту распределял между нуждающимися свои доходы так, чтобы каждый получил деньги. Ни о мессе, ни о каких-либо других церковных ритуалах никогда и речи не было. Да, пожалуй, лучше назвать наши собрания встречами.
