Я усмехнулся:
– В этих словах и заключена наша полная и окончательная победа.
– Слово даю, – сказал О’Ши, – как только вернусь к себе в номер, всю одежду отправлю в мусоросжи…
– И чемоданы? – спросил я. – Чемоданы от «Старрзелиус»?
На миг он осекся.
– Да, и чемоданы! А потом сяду на телефон и закажу себе полный комплект чемоданов, новой одежды, обуви и всего необходимого от «Юниверсал». И вы меня не остановите!
– Джек, да мне и в голову не придет тебя останавливать! Для нас это еще лучше. Вот послушай, что будет дальше. Ты закажешь полный комплект всех необходимых вещей от «Юниверсал». И некоторое время будешь их носить – с чувством смутного, трудноопределимого беспокойства. Первой дрогнет твоя потенция, ведь наша реклама – хоть ты ее и не читаешь – убедила тебя, что настоящие мужчины носят только «Старрзелиус». Потом ты начнешь «случайно» терять вещи от «Юниверсал». Брюки от «Юниверсал» тоже как-то случайно порвешь – и разозлишься на то, что они такие непрочные. В чемоданах от «Юниверсал» будет постоянно не хватать места. А потом ты, друг мой, отправишься в магазин и, как-то вдруг позабыв этот наш разговор, купишь себе «Старрзелиус»!
О’Ши неуверенно рассмеялся:
– Хочешь сказать, вы управляете людьми при помощи одних слов?
– Слов и образов. Зрелищ, и звуков, и запахов, и вкусов, и прикосновений. Однако сильнее всего слова. Ты любишь стихи?
– Что? Нет, конечно! Кто вообще сейчас читает стихи?
– Я не про современных поэтов – насчет них ты прав. Я про великих лириков: Китса, Суинберна, Уайли.
– М-м… случалось, – осторожно признался О’Ши. – А что?
– Я тебе советую пообщаться с одним из величайших современных мастеров слова: с женщиной по имени Тильди Мэтис. Правда, она не знает, что она поэт. Считает себя начальником отдела копирайтинга. Не развеивай ее заблуждение, это сделает ее несчастной. «Невеста непорочная молчанья, дитя неспешно льющихся веков…»[7] Что-то подобное могла бы писать Тильди, будь сейчас век поэзии, а не рекламы. Корреляция очевидна: реклама идет вверх – акции лирической поэзии падают. Людей, умеющих подбирать слова – слова певучие, волнующие, трогательные, – немало в любую эпоху. Но в век, когда в рекламном бизнесе им очень хорошо платят, все они уходят в рекламный бизнес, а поэзию оставляют бездарям и сумасбродам, что соревнуются в чудачествах, тщетно стараясь привлечь к себе внимание.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросил он.
– Повторяю, Джек: теперь ты с нами. А вместе с властью приходит ответственность. Наша профессия – управлять человеческими душами. Ради этого мы ищем таланты – и берем их к себе на службу, чтобы придать им правильное направление. Играть чужими жизнями, как играем мы, можно лишь ради высочайших идеалов.
– Понимаю, – задумчиво ответил он. – Что ж, о моих мотивах не беспокойся. Я с вами не ради славы и не ради денег. Я здесь для того, чтобы человечество вновь обрело простор, а с ним и достоинство.
– Вот и отлично! – ответил я, нацепив на лицо Выражение Номер Один.
Однако про себя недоумевал. Сам-то я под «высочайшими идеалами» имел в виду Святые Продажи.
Я набрал номер Тильди.
– Поговори с ней. Ответь на ее вопросы. Можешь и сам ее спрашивать, о чем захочешь. Непринужденный, дружеский, даже задушевный разговор – вот что вам нужно. Поделись с ней своими переживаниями. И она, сама того не зная, облечет их в совершенную поэтическую форму, которая найдет доступ прямиком к сердцам и душам читателей. Раскройся перед ней полностью.
– Разумеется. А она-то, Митч, – она передо мной полностью раскроется? – поинтересовался Джек. Сейчас он напоминал статуэтку молодого, полного надежд сатира.
– Вот на это не надейся, – покачал головой я. Все у нас знали, что мужчины Тильди не интересуют.
После обеда – впервые за четыре месяца – мне позвонила Кэти.
– Что-то случилось? – спросил я, напрягшись. – Тебе нужна помощь?
Она рассмеялась:
– Да нет, Митч. Ничего такого. Просто хотела узнать, как ты, и поблагодарить за чудесный вечер.
– А как насчет еще одного чудесного вечера?
– Ужин сегодня у меня. Подойдет?
– Еще бы! Конечно, разумеется, подойдет! Какого цвета будет на тебе платье? Хочешь, куплю тебе настоящий цветок?
