Я зажег сигарету для нее и для себя, открыл рот для ответа – и промолчал.
– Что же ты? Говори.
– Просто хотел сказать, что нам с тобой всегда было весело вместе.
– Ну да, я так и поняла. А я хотела на это ответить: знаю, к чему ты клонишь. Ответ по-прежнему «нет».
– Так я и думал, – вздохнул я. – Ладно, пошли отсюда.
Кэти заплатила по счету, и мы вышли на улицу, на ходу вставляя носовые заглушки.
– Такси, сэр? – поинтересовался швейцар.
– Да, пожалуйста. Двойное, – ответила Кэти.
Он подул в свисток, подзывая велотакси на двоих, и Кэти назвала основному водителю адрес больницы.
– Можешь доехать со мной, Митч, – предложила она.
Швейцар подтолкнул велотакси сзади, и оба водителя синхронно заработали ногами, набирая скорость.
Не спрашивая ее, я поднял полог и отгородил нас от окружающего мира. На миг все стало как в те далекие дни, когда мы только познакомились: уютная темнота, легкий пыльный запах тканого полога, ритмичный скрип велосипедных цепей. Но только на миг.
– Митч, лучше не говори ничего! – предупредила Кэти.
– Прошу тебя! – начал я, тщательно подбирая слова. – Просто позволь мне кое-что сказать. Всего пару слов.
Она промолчала.
– Мы с тобой были женаты восемь месяцев. Да, верно, – поспешил добавить я, видя, что она хочет меня перебить, – это был не постоянный брак. Но предварительные брачные обеты мы принесли. Помнишь почему?
Она немного помолчала, а затем ответила со вздохом:
– Потому что любили друг друга.
– Верно, – согласился я. – Я любил тебя, а ты меня. У нас обоих работа, отнимающая очень много времени и сил; мы понимали, что работу будет нелегко совмещать с семейной жизнью, так что решили сначала заключить временный брак. Подождать год, посмотреть, что из этого выйдет, и, если все будет хорошо – пожениться по-настоящему. – Я коснулся ее руки; она не отодвинулась. – Кэти, милая, как ты считаешь: может быть, мы знали, что делали? Может быть, стоит, по крайней мере, дать себе этот год? У нас осталось еще четыре месяца. Давай попробуем. Если год закончится, а ты по-прежнему будешь готова отозвать свое согласие – что ж, по крайней мере, я не скажу, что ты не дала мне шанс. Что до меня, я ждать не хочу. Я уже подал заявление на постоянный брак. И мое решение не изменится.
В этот миг мы проезжали мимо фонаря, и я увидел у нее на лице странное, непонятное мне выражение.
– Черт возьми, Митч, – ответила она с тяжелым вздохом, – я прекрасно знаю, что твое решение не изменится. Это меня и пугает. Что мне сделать, чтобы открыть тебе глаза? Обругать последними словами? Сказать, что ты эгоистичная свинья, бессовестный манипулятор, макиавеллист, грубый, несдержанный? Что с тобой невозможно жить? Я считала тебя хорошим человеком, Митч. Идеалистом, для которого убеждения и принципы дороже денег. У меня были серьезные причины так думать. Ты сам так говорил, и очень убедительно. И с моей работой готов был мириться. Заинтересовался медициной – так мне казалось: по три раза в неделю приходил смотреть, как я оперирую, при мне рассказывал всем своим друзьям, как горд, что женился на женщине-хирурге. Три месяца мне потребовалось, чтобы понять, что это на самом деле для тебя значит. Жениться на домохозяйке может любой, а вот взять в жены первоклассного хирурга и превратить ее в домохозяйку – такое под силу только Митчеллу Кортни! – Ее голос задрожал. – Я не могла с этим смириться, Митч. И никогда не смогу. Не надо со мной спорить, не надо улещивать и уламывать. Не сработает. Я врач. Иногда от меня зависит человеческая жизнь. Митч, если во время работы я буду переживать из-за ссор с мужем, пострадают мои пациенты. Как ты не понимаешь?
Из ее груди вырвался звук, похожий на рыдание.
– Кэти, – тихо спросил я, – неужели ты меня больше не любишь?
Долгое, долгое мгновение в велотакси царила тишина. Затем Кэти рассмеялась – коротко и невесело.
– Приехали, Митч, – сказала она. – И уже полночь.
Я поднял полог, мы вышли из такси.
– Подождите здесь, – попросил я водителей и вместе с Кэти дошел до дверей.
Она не поцеловала меня на прощание, не спросила, когда увидимся снова. Минут двадцать я стоял в холле, чтобы убедиться, что она действительно останется здесь. Потом вышел и попросил подбросить меня до ближайшей станции подземки. Настроение было отвратное, и оно не улучшилось, когда старший водитель, получая плату, поинтересовался как ни в чем не бывало:
