И, сдав литературу, он отправился гулять. По Арбату, на апрельском солнышке. В конце концов, он пенсионер, имеет полное право.
Глазел на картины, выставленные по обеим сторонам мощеной улочки. Рассматривал витрины антикварных магазинов -- антиквариат его никогда не интересовал. Нарочито долго разглядывал цены, ничего не собираясь покупать.
Нынешний "старый" Арбат на него, выросшего здесь, производил странное впечатление. Он создан словно для того, чтобы специально проявлять пустоты нынешней русской жизни. Страна жила жизнью наоборот -- торговала медалями и орденами, генеральскими мундирами. Гадала по руке, на кофейной гуще, с помощью компьютеров. Разыгрывала в лотереи самое себя, с обещанием вернуть деньги, если не повезет.
Юрий Михайлович остановился перед маленьким скрипачом, мальчонкой не без способностей, собравшим вокруг себя трех-четырех праздных слушателей. В шапку падали редкие бумажки...
Распад страны, Союза, великой державы... А это не подрыв на мине? Распад столь скоротечен, что напоминал взрыв. Все случилось само собой или?.. Всякого рода мин под Союзом во все времена было достаточно, уж кому, как не Михееву знать об этом. Но мины умели распознавать, обезвреживать. На это была воля...
Что же за мина сработала в девяностых? Кем поставлена? Принцип действия?
Мозг снова вильнул в сторону. Слишком сложно. Если принять версию о подрывной деятельности, найдется немало доказательств. Версии тем хороши, что при достаточной настойчивости можно доказать любую. Всякие противоречия можно в конце концов не заметить, посчитать несущественными. Безусловно, к холодной войне страна не была готова. Разворачивались информационные фронты, миллиарды долларов шли на печать и телевидение. Битва шла за души и умы людей.
Ладно, туда и дорога системе, которая отжила свой век. Только жалко Россию, народ. Все опять навалили на него.
Он вернулся мыслями к делу, которое определил для себя, как сверхзадачу. Не может быть, чтобы не нашлось способа заставить кое-кого осознать: не буди лихо, пока оно тихо.
Идеологи управляемых кризисов правы в одном: сегодня время технологий. Лично у него есть возможность организовать, скажем, биржевой кризис? Нет...
А нечто другое?..
Мозг опять ленился. Подкидывал что-то о том, что у него никаких возможностей. А у страны? Прежняя система исчерпала себя. Духовно, интеллектуально, человечески. Новая? Ориентирована на движение в кильватере. Для того, кто работает против России -- хорошее время.
Но кто сказал, что плохое время для тех, кто работает за?..
И вот настал момент, когда проблема не стала казаться непреодолимой. Нет, речь не за всю ивановскую, речь о том, куда двигаться лично ему. Если кризисы -- это столь серьезно, не грех заняться и кризисами.
Это пришло как решение. И душа пришла в равновесие. Даже в приподнятость, после стольких-то беспросветных дней. И мозг откликнулся. Особое состояние, так это, кажется, называется -- у поэтов вдохновение, у мистиков -- откровение...
Вербовка строится на соблазнах. Еще -- на страхе. Страх не его конек, слишком пошло...
Человеку свойственны открытия. У каждого открытия свой масштаб. Суть открытия -- увидеть. Увидев, понять. Поняв, оценить...
Так, так, важно не торопиться, не пережать.
Менталитет. Все в нем... Менталитет американца -- победа любой ценой... Поменяй его -- поменяешь мир... Можно предложить поплывшему клиенту реальные способы решения его проблем... Заставить поплыть. В нужный момент развернуть скатерть-самобранку, удивить, изумить, а потом шепнуть по секрету, что секрет прост...
Как там у великого теоретика? При десяти процентах прибыли капитал оживает, при пятидесяти -- становится активным. При трехстах -- нет такого преступления, на которое бы он не пошел...
Предложить больше...
В этом направлении следовало искать. Михеев повеселел. У него будет проект! Немудреный, простой, и потому -- безукоризненный.
Кто-то сказал, что поэзия это неслыханная простота. Вот именно, неслыханная...
11 сентября 1999 года, Шереметьево-2
Сергей улетал в Штаты. Провожая его, Михеев в последний раз наставлял:
