- Ври, ври!.. Какой двухлеток борону не потянет?.. - проворчал Федот и стегнул стригунка вожжой.
Вновь запела иволга. Федот вытянул шею, поворотясь к осокорю лицом, но тут стригунок дернул борону.
Тополиный подрост на том берегу вытянулся. Сомкнулись над водой кроны тополей и подроста, закрыли воду от солнца, от ветра.
Поселок рос, стали нарезать усадьбы в сторону речки. В тополином подросте по берегам хозяева рубили колья, огораживали усадьбы. По весне колья пускали побеги. К тому времени, когда поселок вышел на берега речки, тополя у колодца, береговые тополя и тополя, выросшие из кольев, соединились в тополиную рощу. Шатром роща накрыла поселок.
Записали поселок под русским названием "Тополиная Роща".
Несется по степи вихрь. Обрастает мусором, перескакивает
овраги, выбегает на увалы и красуется там грязным чучелом.
Налетит, ударит в рощу с разгона. Страшна его сила. С
хрустом ломаются ветви, тучей взлетит сорванная листва. Просядут
кроны под тяжестью вихря, со звоном вылетит на веранде стекло,
петух с задранным хвостом промчит через двор с криком "Куда,
куда!" и воткнется головой в куст. Выпрямляясь, ахнут тополя,
рассекут вихрь. Он осыплется песком и сухой горячей пылью. Долго
еще гудят стекла в домах.
В наше время седьмой по счету внук Федота Первушина - стало быть, я, учитель литературы в поселке Роща, - съездил на дедову родину, на Урал.
Ехал с пересадкой в Оренбурге, откуда уходит железная дорога в глубь Азии. Где-то за Карталами мне показали из окна вагона желтую пульку на краю равнины - по преданию, башня стоит на свинцовом основании, поставил ее Тамерлан по пути на Русь. Якобы здесь при боевой стычке убили дочь завоевателя. Искрили в степи озера, стянутые поясами камышей. На станциях торговали мелким жареным карасем. Карась кучками лежал на сальных газетных лохмотьях. Навстречу шли составы с уральским литьем, с экскаваторами Уралмаша.
Село Каменка, родина Первушиных, и поныне не славится богатством, земли тут бедные. Прежде хорошо родилась репа, возили ее отсюда возами, в голодные годы делали паренки из репы или терли ее и пекли оладьи.
За домами, по-здешнему "за жилом", - изрытое, поросшее вереском пространство: здесь старатели мыли золото. А дальше пруд; берега его в буграх, в щетине рыжих закаменевших свай. То остатки демидовского железоделательного завода.
Избушка Первушиных еще стояла. Обошел я избушку, вспоминая деда Федота. Сколько раз он расхваливал ее - дескать, деревья на сруб взяты с корня, с живицей, ни одного "теплого" не положено, то есть больного, и шатровые ворота крепкие. Избушка пустовала, лишь в страду, ближе к осени, здесь селили сезонников. Я попытался обиходить избушку. В чулане стоял ларь, я выгреб хлам из его недр. Ржавые цепочки, проволока, скобы, тряпки свалялись в комья. Когда я держал такой ком, из него вывалилось что-то тяжелое, упало мне на ногу. То оказался шар с шипами и остатком цепи. Кистень - вот как называлось такое оружие: шар с шипами, подвешенный к рукоятке.
Над усадьбой поднимались два тополя; один стоял в углу двора, он вырос из матерого пня, а второй - в огороде. Вроде как выходило, тополя родичи нашей роще, родные братья черенкам, привезенным дедом Федотом в урочище Акылды.
Я обошел село, других тополей не нашел, - видел рябину, березу, в огородах за банями черемуху. Стало быть, матерый тополь, от которого Первушины брали черенки в дорогу, был родом не уральский.
С юга попал в здешние места его черенок, понял я, когда взял определитель и выяснил подрод тополя.
Откуда пришли на Урал мои прапрадеды? Урал заселялся набродом, бежали сюда со всех концов Руси - бежали опальные стрельцы, раскольники, солдаты, каторжники, волжская вольница. Посланные сюда служилые строили крепостцы. Заводчики покупали и вывозили на Урал деревни с Украины, из южных губерний России. Шли за Камень искать Беловодье - счастливую страну за "пустой землей", за степями то есть.
В архивах районного музея, в архивах Свердловска я разбирал связки ломкой бумаги, то грубой, будто вафельной, то на диво тонкой, которая от времени стала кремовой. Искал упоминания о Каменке, о Первушиных в трудных для глаза, в выцветших строчках, где буквы сплетались в кружево или бежали полчищами долгоногих насекомых, путаясь в усах и усищах. Искал в табелях, в отчетах о работе завода, к которому в начале XVIII века была приписана деревня Каменка.
