Девушка нарядилась: надела веселое ситцевое платье - сборчатая юбка разлеталась в шаге - и долгополую безрукавку из красного плюша. Когда поила работников водой и подала кружку парню, увидел он: серебряный пояс она не сменила.
Замешали раствор, залили фундамент - и конец работе на сегодня.
Расстелили кошму в неубранном дворе. Вновь хлопотала девушка у печки, вновь кипело в котле мясо, сочный дух наполнял двор. Истекал из трубы дым, в неподвижном воздухе повис над девушкой, как ветка дерева. Глядела девушка украдкой на парня, а он на нее во все глаза.
Наелись работники, погомонили и утихли. Отдыхали, слушали, как в кроне, невидимая, воркует горлинка.
Запел парень тихонько:
Под ракитою зеленой
Боец раненый лежал.
Он к груди своей пронзенной
Красный орден прижимал...
Мужик-каменщик хлопнул себя ладонями по коленям:
- Гляди-ко!.. Старая песня, только переиначенная. - Подхватил:
...Тут кружился черный ворон,
Чуя лакомый кусок.
Ты не вейся, черный ворон,
Над моею головой.
Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой.
Все в застолье, кто знал по-русски, пели, в восторге сливаясь голосами:
Ты слетай-ко, черный ворон,
К отцу-матери родной,
Передай-ко, черный ворон,
Что погиб я, как герой.
Девушка, не понимая слов, глядела неотрывно на парня: серые глаза на пропеченном, темном лице, рот то жалобный, умоляющий, то мстительно щерится оскалом.
Допели, посидели в тишине, отходя, расслабляясь.
- Пора мне, - сказал парень. Прицепил шашку, закинул за спину винтовку. - Спасибо вам.
- Рахмет!..
- Спасибо тебе, - отозвались ему в ответ.
Девушка подвела ему своего рыжего скакуна. Парень принял подарок, сказал:
- Отвоюю - вернусь к вам в рощу. - Нагнулся с седла, сказал девушке: - К тебе вернусь, красавица!..
Девушка взялась рукой за стремя, пошла рядом с конем.
Конь своей грудью пробил чащу тополиного подроста.
На опушке склонился парень с седла, поцеловал девушку.
Рванулся конь, ушел в сумрак, как в воду.
На стук копыт один за другим вылетали казаки из низин, из-под горы.
Ржали кони, остро взблескивали стволы винтовок.
Опоздала засада. Миг помаячил всадник на черно-красной полосе последней зари, исчез.
Не вернулся в рощу красный кавалерист - погиб ли в боях, другой ли пообещался... Умер отец девушки, что побил ее однажды за самовольно отданного коня, - побил и простил.
Стоит дом, в углу его под камнем песчаником лежит серебряная пластинка с зеленым камнем. Живет в том доме старая казашка. Ее внукам и внучкам кажется, что бабушкины истории они слышали по многу раз, что нечего ей больше рассказать. Да никто из них не знает о красном кавалеристе.
__________
Ч Е Л О В Е К С К А Р Т О Й,
и л и
П О В Е С Т Ь О Б У Ч И Т Е Л Е Н У Р М О Л Д Ы
Наши старики заслужили памятники. Памятники им поставлены
в нас, в нашей памяти.
Нурмолды Утегенович преподавал нам в школе казахский язык.
Он был сухоньким стариком, носил китель из сукна и любил
почтительное обращение. Он ставил тройку, даже если ты ничего не
знал, - за одно лишь почтительное внимание, с которым ты его
выслушивал.
Бывало, если ученик не знал окончания глагола первого лица,
Нурмолды Утегенович в гневе подбегал к голландке и пинал, пинал
ее обтянутый железом бок: "Дым! Дым..." Тут уж мы за его спиной
не стесняли себя выражением почтительности.
ПРОЛОГ
Казахский парнишка по имени Нурмолды весной 1920 года был схвачен на базаре в Старом Чарджуе стражниками бека: они признали в нем заводского по рукам и по рубашонке в пятнах машинного масла. Нурмолды кормился на судоремонтном заводе - узкоплечие парнишки протискивались в судовые котлы, там скребками обдирали накипь со стенок. Бек ждал удара от рабочей дружины, в Старом городе хватали как лазутчика всякого заводского.
Дни и ночи, проведенные в подземной тюрьме под Чарджуйской крепостью, слились для Нурмолды в одну страшную ночь. Он потерял бы рассудок в смрадной и тесной земляной норе, не окажись возле него человека по имени Рахим, оренбургского татарина. Рахим бежал из Бухары, когда там стали хватать сторонников реформы образования, пытался в Старом Чарджуе открыть школу для мусульман, где бы они могли получить европейское образование.
