Егор шел, вздрагивая, на каждом шагу его окликали охранники, а уж псы — он таких отродясь не видел — кидались к нему оголтело, свирепо, щелкали клыками у самой задницы. У ног, прицеливались к горлу, роняя с языка горячие слюни. Где-то поодаль, за глухим забором работали зэки. Самих не видно, лишь звон топоров, визг пил, приглушенная брань. Пыхтение большегрузных машин, звуки падающих бревен, от которых даже здесь, во дворе, дрожала земля под ногами.
Пока вошел в административный корпус и нашел Соколова, спина взмокла. Да и было отчего. На стенах коридора как в музее развешены экспонаты, которыми беглые зэки убили охранников зоны.
«Будь бдителен!» — висит плакат, напоминающий каждому об ошибках и расплате. Егор, разглядывая орудия, оружие и приспособления, то мерз, то потел. Пока добрался до двери Соколова, говорить уже ни о чем не хотелось. Язык онемел от увиденного. Невольная дрожь пробрала.
Платонов остановился у приоткрытой двери и встретился взглядом с улыбчивым человеком. Тот кивнул головой и спросил:
— Ко мне?
— Я — к Соколову,— ответил тихо.
— Проходите. Чем могу служить? — указал на стул напротив. Узнав, что перед ним новичок, недавний курсант, начальник зоны обрадовался,— ну, вот и к нам пополнение прибыло! Думали, что не дождемся! — протянул руку, пренебрегая официозом.— Присядь, поговорим, введу в курс дела. Да и ты расскажи, что в нашу систему привело, как попал сюда? Своей волей или по принуждению? Жизнь каждого крутит во все стороны. Верно говорю? Случается, человека сунут и наказание, а это место ему до гроба предназначено самой судьбой.
— Не буду врать, меня заставили к вам пойти,— признался Платонов, опустив голову.
— Я тоже пришел сюда не сам по себе, зато теперь не жалею. Привык. Работа, конечно, собачья, но кто-то ведь должен ее выполнять. Особо понял это после Афгана. Там полтора года прослужил, потом госпиталь. Ну, а когда на ноги встал, мне предложили либо обратно в часть, либо сюда. Сам понимаешь, каждому жить охота. Здесь все от тебя самого зависит, там — сама непредсказуемость,— усмехнулся грустно человек и, глянув в коридор, сказал громко,— Витек, сообрази кофе на двоих.
Егор пил кофе, ежась под взглядом Соколова. Глаза улыбались, а зрачки будто простреливали насквозь. От них веяло холодом недоверия.
— Женат, говоришь? Это хорошо. Значит, к нам надолго. У семейных свои заботы, им приключения ни к чему. Тем более дитя ждете. У меня сын есть. На будущий год повезем его в отпуск, на материк, к бабке. На Украину. А то так и будет думать, что яблоки на прилавках магазинов растут, а мука в мешки с неба сыпется.
— Теперь их телевидение всему научит,— прервал Егор.
— Смотря, что включат: мой — мультики, я — футбол, жена — сериалы. Вместе только концерты глядим.
— А нам пока не до передач. Хочу тещу вызвать с материка, чтоб помогла жене на первых порах ребенка досмотреть,— поделился Платонов.
— Тещу?! На время? Ну, и мечтатель! Впрочем, это дело личное! — оборвал громкий смех Соколов и заговорил о предстоящей работе Егора, время от времени заглядывая в его документы.
Платонов внимательно слушал и следил за Александром Ивановичем, делал свои выводы. Когда начальник зоны привел в спецотдел и представил сотрудникам, Егора мигом окружили: все ж с материка человек, новый. С ним придется делить поровну серые будни, горести и неудачи. Радостей случалось слишком мало.
— Вот твой стол, стул, телефоны, лампа и прочие мерзости. Так что располагайся. Завтра получишь форму, ну, и остальное, все, что полагается. Помни, работу начинаем в девять утра. Так что в восемь нужно быть на пирсе. Там катер нас забирает и везет сюда. В пять увозит. Здесь остается дежурный сотрудник. В неделю один раз такое случается. Моли Бога, чтоб в эти дни все спокойно обходилось,— добавили неспроста.
— А что может случиться? — не понял Егор.
— Всякое. Ведь зона наша — строгорежимная не случайно. Здесь такие гады отбывают наказание! Да что там наши слова, когда дела посмотришь, все поймешь!
Платонов вернулся домой подавленный. От увиденного и услышанного настроение вконец испортилось. А тут Тамаре, как нарочно, захотелось шампанского. Пришлось идти в ресторан, магазины уже закрылись. Когда возвращался домой, прямо в подъезде пристали к Егору двое алкашей. Потребовали с новосела свой «положняк» —угощение. Платонов оттолкнул их, вслед услышал угрозы: «Погоди, козел! Мы тебя едино подоим. А если зажмешь в другой раз, на помойке без хвоста дышать станешь! Слышь, ты, хрен моржовый?
