Не успел еще Залетный разглядеть все как следует, как сзади его от двери послышались быстрые легкие шаги.
Залетный обернулся…
— «Человек в маске» — прошептал он.
Перед ним стоял стройный молодой человек, больше среднего роста, одетый в черную австрийскую куртку и лакированные ботфорты. Волосы его были низко подстрижены; высокий белый лоб прорезала упрямая складка. Вся передняя часть лица незнакомца была скрыта черной бархатной маской. Он молча прошелся, подошел к камину, пододвинул кресло и, спокойно усевшись, продолжал хранить молчание. От его пристального холодного взгляда, от зловещего молчания, Залетному сделалось жутко.
Лицом к лицу с темным таинственным врагом, против которого и он и Егорин были совершенно бессильны, находясь в полной его власти, бывший сыщик, чуть ли не в первый раз за всю свою жизнь, понял, как опасно шутить с огнем…
— Ну, заговорил, наконец незнакомец, — как вы себя чувствуете.
Голос его звучал насмешливо. Залетный хотел ответить, но язык не повиновался ему. Все его тело сотрясало быстрая лихорадочная дрожь…
— Надеюсь, вы здоровы. — Иронически улыбнулся загадочный хозяин. — Как вам понравился сегодня спектакль.
— Пощадите! — еле смог выговорить Залетный.
— Как здоровье моего уважаемого друга — Кондратия Петровича?
— Богом клянусь — не по своей я воле шел… человек я маленький…
— Отчего это он не воспользовался моим приглашением и не приехал в театр?
— Нужда заставила… простите, — бормотал Залетный, робко переступая с ноги на ногу.
— Слушай, любезный, — резко переменил свой тон «человек в маске» теперь, надеюсь, и ты и Егорин будете вполне уверены, что бороться со мной вам не под силу. Не так ли? Да, я не говорил ли Егорину, что все равно ничего из ваших розысков не выйдет…
— Говорил… Что он думает.
— Денег ему жалко.
— Хм, денег! А головы своей ему не жалко.
— Про себя скажу, что я если прикажете, с этой минуты ваш слуга до последнего дыхания…
— Слуг у меня, любезный, и без тебя много.
— Заслужу, постараюсь!
— Передай ты от меня Егорину мое решение: хочет он деньги иметь, пускай вступает в мою организацию, не хочет, значит, останется в дураках. Но за мной пусть лучше не следит и бороться со мной не пытается. Я отлично знаю, что у него большие связи среди «фартовой» публики, но у меня тоже есть люди. В огонь и в воду пойдут, только прикажи. Обидно ему покажется под началом-то ходить. Зато выгодно!.. Мы с ним в союзе такие дела можем делать, что всю Сибирь в руки возьмем! Понял?
— Я в точности передам Егорину ваши слова. Думаю, что он больше кочевряжиться не станет, — почтительно ответил Залетный.
«Человек в маске» встал, прошелся по комнате и, после некоторого раздумья, закончил:
— Сейчас тебя увезут обратно. Дом, где мы теперь находимся, не должен знать никто — и поэтому тебе опять завяжут глаза. Вам не нужно искать меня пусть только Егорин, в случае согласия, завтра в час ночи ожидает меня у себя в квартире. Я приду. Условным сигналом будет — лампа на окне, выходящем к томи. Понял!
— В точности все передам…
«Человек в маске» позвонил. Явился рослый парень.
— Завяжите ему глаза и увезите его, как вам приказано, — указал он на Залетного.
Теперь мы должны вернуться к Пройди-свету и его пленнице. Мы оставили их, если помнит читатель, в тот момент, когда пролетка, управляемая Сенькой Козырем, была уже у ворот дома Загорского.
— Приехали, краля моя, — повторил Александр спокойным тоном человека, уверенного в своей победе. — Запри ворота, Панфилыч!
Пролетка остановилась у заднего крыльца…
— Распряги лошадей, Семен, — продолжал Сашка, — экипаж вкати в каретник, а ты красавица моя, — он легко поднял на руки девушку, — пойдем со мной!
— Здесь тебя давно ждут. И комната тебе и все приготовлено!
Девушка молчала, тяжело дышала, но уже не сопротивлялась, точно сознавая всю бесполезность борьбы.
— Посвети мне, Панфилыч, — крикнул Александр, поднимаясь со своей дорогой ношей на крыльцо.
Старик-дворник, успевший закрыть ворота, подошел, держа в руках небольшой фонарик.
— Идите, идите, — пробормотал он, всходя в сени и освещая путь.
