— Куда, — вскинул на него глаза Егорин.
Иван Семенович покосился на дверь, подмигнул Егорину и намереваясь возбудить подозрения в жене последнего, объяснил:
— К Ухареву поедем, он обещал нового рысака достать.
— Что ж, пожалуй, поедем! — согласился Егорин. — Анфиса Семеновна! крикнул он жене. — Ты нас обедать не жди, в гостях пообедаем.
— Налили зенки-то, — ворчала жена Егорина, когда они проходили через лавку, — опять с петухами воротишься домой.
Отойдя саженей десять от дома, Иван Семенович расхохотался и хлопнул Егорина по плечу.
— Облапошили бабу! Нет, мы, Кондратий Петрович, с тобой знаешь куда зальемся? К Орлихе!
— Чего там не видали-то! Уж пить, так пить, как следует. Ты, ведь четыреста рублей, говоришь, выиграл, так и развернись по-настоящему… в «Европу», аль в «Россию» поедем!
— Что ж и это можно.
Они взяли извозчика и покатили прямо в «Россию».
Было часов семь вечера. В общей зале гостиницы, куда мимоходом заглянули наши друзья, народа было всего два или три человека. Из биллиардной доносился звук шаров. Не снимая пальто Иван Семенович и Егорин пошли наверх. Перед ними появился лакей в почтительной, ожидающей позе.
— Дай нам кабинет, — отрывисто бросил Иван Семенович, — угловой свободен?
— Так точно!
— Ну, вот, и отлично, здесь мы и обоснуемся.
Они прошли в кабинет.
Это была большая высокая комната, оклеенная темно-зелеными обоями, стоял стол, покрытый белоснежной скатертью. В углу виднелось пианино. Лакей повернул кнопку и мягкий бледный свет электричества залил кабинет.
— С чего же мы начнем, — спросил Иван Семенович, после того, как они разделись и присели на диван.
Лакей опустил оконные шторы, поправил скатерть и протянул собеседникам карточку.
— Нешто шампанской выпьем, как ты думаешь, Кондратий Петрович, предложил Кочеров.
Егорин утвердительно кивнул головой.
— Какой марки прикажете-с, — изогнулся лакей.
— А шут их разберет, ваши марки, тащи, что подороже.
— Заморозить прикажете-с.
— Ну понятное дело! А закусить-то ведь чего-нибудь надо, Кондратий Петрович.
— Гм, закусит! Чего бы такого съесть.
— Семга-с есть, отличная, икра свежая, стерляди живые есть, докладывал лакей.
— Ну, ладно, — махнул рукой Кочеров, — давай нам и того и другого и третьего. Гулять так гулять, правильно я говорю, Кондратий Петрович!
— Вестимо дело! Ты у меня парень с головой. Одно дело — пончик, иное каравай ржаной, — поддакнул Егорин.
— Сию минуту-с, все будет подано!
Лакей вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь. Иван Семенович подошел к одному из окон, выходящему на Нечевскую улицу, приподнял тяжелую штору и посмотрел вниз. На улице уже совсем стемнело…
В отблеске электрического фонаря, зажженного у подъезда ресторана, порой мелькали силуэты прохожих.
В такую холодную темную ночь, когда идет дождик и ветер жалобно шумит в телеграфных проводах, светлый и уютный кабинет кажется еще уютнее и светлее.
— А, ведь, без женского сословия скучно будет! — обернулся от окна Кочеров.
— Что ж, послать можно, — безразличным тоном отозвался Егорин, нажимая кнопку звонка.
Явился лакей.
— Звонить изволили?
— Да, вот нужно будет извозчика с запиской послать.
Иван Семенович вынул из кармана записку и протянул ее лакею.
— Вот, посылай извозчика к Орлихе.
— Слушаю-с…
На столе появилось шампанское.
Вино запенилось в бокалах. Час спустя, в дверь кабинета раздался легкий стук.
— Можно! — послышался за дверью молодой, нежный и приятный голосок.
