— Что думаешь, — подмигнул ему незнакомец, — денег у нас нет! Вот они! — И он выбросил из кармана целую пригоршню серебряной мелочи, отсчитал следуемое за поданное и крикнул буфетчику: — Получай и… проваливай!
Козырь машинально выпил, налитый ему стаканчик, недоумевая, с кем это его свела судьба.
— Вот что, брат! Слушай меня внимательно. Кто я, что я — тебе до этого нет никакого дела! Помни, что я худого тебе не желаю. Знаю откуда ты идешь, что сегодня ночью делал! Знаю, кого вы с Егориным сегодня ночью в Томь свезли!
Козырь вскочил, как ужаленный.
— А-а, так ты вот про что! — злобно прошептал он, сунув руку за голенище, где у него хранилось «перо», но в это мгновение незнакомец быстро схватил Козыря за правую руку и, стиснув ее, как в железных тисках, спокойно сказал:
— Брось! Не шали!..
9. Залетный в роли Шерлока Холмса
Залетный как ни был пьян, но, услышав эти слова, имеющие столь серьезное значение для лиц, «формуляр которых не особенно чист», очнулся и дико озираясь, присел на кровати. Выражение его лица было растерянное и испуганное, как у человека, над ухом, которого выстрелили из пушки.
— Облава, говоришь ты, — сиплым с перепоя голосом спросил он и, сильно пошатываясь, прошелся по комнате, что-то ища глазами.
— А, Кондратий Петрович, друг любезный, тебя ли я вижу. — Сейчас только заметил Егорина Залетный. — Какими судьбами занесло тебя в эту юдоль нищеты, порока и преступления! — и Залетный по-театральному вытянул правую руку, усиленно балансируя левой.
— Будет тебе шута-то ломать, очнись, — досадливо отозвался Егорин.
— Очнуться, это мы можем, в один момент! Только необходимо опрокидончик совершить! Любаша, царица сердца моего, посмотри-ка там в шкафчике, не осталось ли от вчерашнего пиршества.
Молодая женщина молча повиновалась и поставила перед Залетным довольно объемистый графинчик, на дне которого еще оставалось несколько рюмок водки.
Залетный дрожащими руками налил себе по стаканчику. Брезгливо морщась, выпил, после чего низко опустил свою голову, и некоторое время молчал.
— Н-ну, теперь можно, как будто отошло немножко, хотя, говоря по душе, мыслительные способности мои несколько подмочены, но все же, друг, я к вашим услугам. Полагаю, что разговор наш будет иметь, так сказать, конфиденциальный характер, а потому прошу оставить нас одних!
Голубок и Люба вышли.
— Слушай, Залетный, — заговорил Егорин, близко подсаживаясь к нему, перво-наперво скажи мне, хочешь ли ты пять тысяч заработать.
Залетный удивленно посмотрел на Егорина.
— Шутить изволишь, Кондратий Петрович, сорвалось у него.
— Какие шутки — дело говорю. Пять тысяч твои будут, только сумей содействовать! Слушай, вот все по порядку: дней десять тому назад свели меня с одним «фраером» — купчиком из Иркутска. «Обвели» мы его и «похерили» понимаешь, но только вот деньги, другому достались. Перехитрили меня! Вчерашней ночью мы «дело» закончили, а сегодня я было в номер, а мне вот такое письмецо преподносят… — и Егорин протянул Залетному таинственный документ, писанный двойником Василия Ивановича.
Залетный взял письмо, внимательно перечел его и зачем-то даже посмотрел на оборотную чистую сторону.
— Ловко сделано! — сказал он, совершенно трезвым и серьезным тоном.
Перспектива заработать пять тысяч и рассказ Егорина вышибли из него все остатки хмеля.
— Да понимаешь, какая вещь, — продолжал Егорин, — этот самый «человек в маске», ведь как ловко прошел в номер под видом как будто самого Василия Ивановича.
Залетный кивнул головой.
— Судя по тому, — медленно и раздумчиво заговорил он, — что никто в гостинице не заметил ничего странного во внешности «второго» Василия Ивановича, грим и костюм последнего были вполне выдержаны. Отсюда следует, что сей ловкач имел прямую возможность близко и внимательно наблюдать за настоящим Василием Ивановичем.
— Должен тебе сказать, — вставил Егорин, — что дня за три до того, как мы с тобой разыграли «фраера», я получил по городской почте письмо такими же вот печатными буквами, также подписанное. Просились взять в пай и обещали всякое содействие. Я, понятно, не обратил на это внимание, а на самом деле вон что вышло.
