- Нас здесь никто не подслушает.
Тот отрицательно покачал головой.
- В соседней комнате никто не живет, а эта стена капитальная, так что можно говорить смело.
Но Егорин, тем не менее, понизил голос до шепота.
- Садитесь поближе к столу и слушайте хорошенько, - начал он.
Те двое подвинули стулья и приготовились слушать. Кочеров нервно пощипывал свои усики и смотрел куда-то в угол. Махаладзе был серьезен, но очень спокоен.
- Дело, за которое мы беремся, - продолжал Егорин, - предстоит скоро. Послезавтра. В этот день, в десять часов утра, поедут на томский вокзал железнодорожные артельщики - жалованье на линию повезут. Сумма большая десятками тысяч пахнет! Действовать мы будем так: ты, Ваня, запряги часов в девять свою лошадь и приезжай сюда. Выедете отсюда вы вместе. Махаладзе поедет на томский вокзал, а ты сам около обруба слезай и иди к главной бухгалтерии, где касса помещается.
- Это - на Ямском переулке.
- Там мы встретимся с тобой и будем следить за артельщиками. А ты Махаладзе, поезжай шагом и обязательно надевай белую шапку. Это сигнал. Так доедешь до кладбища, тебе встретятся двое и спросят: "не видал ли белого зайца". Ты говори: "собаки сзади". Смотри не перепутай. Это наши ребята будут.
Махаладзе аккуратно записал условный пароль.
- С ними поезжай вперед, проедете кладбище, сверните с дороги - будто тяж лопнул. Смотрите в оба на дорогу и как увидите меня, я за артельщиками следом поеду, то вертайтесь на дорогу навстречу. Ну, а уж там само дело подскажет.
30. РОЛИ РАСПРЕДЕЛЕНЫ
Махаладзе сосредоточенно нахмурился и переспросил:
- Нет уж вы, Кондратий Петрович, говорите так, чтобы все ясно было, чтобы все роли распределены были.
- Да, конечно, чтобы все было на виду, - поддержал Кочеров.
- Ну, да теперь нечего толковать вам, ты со мной будешь. - Бросил Кочерову Егорин. - А вот ты, Махаладзе, слушай. Править лошадью ты умеешь!
Махаладзе утвердительно кивнул головой.
- Когда ты будешь подъезжать к нам, смотри в оба - не выпуская вожжей. Тут ребята перебросят тебе на телегу чемодан, заскочит к тебе на телегу еще один человек из наших же и дуйте вы с ними, куда он укажет. В этом все твое дело.
Махаладзе внимательно выслушал объяснение Егорина, молча кивнул головой, отодвинул свой стул и прошелся по комнате.
- Видите ли, Кондратий Петрович, - заговорил он, - я на это дело согласен. Трусу праздновать не буду. Не знаю как кто, а по мне все равно.
Черные глаза Махаладзе блеснули и весь он точно вырос.
- Ну, этот назад не попятится! - невольно залюбовался им Егорин.
Иван Семенович в продолжение всего разговора, молча, сидел на кровати и нервно вздрагивал при каждом слабом стуке, доносившемся из коридора. Теперь, когда он увидел, что всякое отступление уже поздно, и что ему не удалось не далее как послезавтра, придется рисковать собой, в его душе зашевелилось позднее опасение. Егорин сразу обратил внимание на побледневшее лицо Кочерова, поймал его смущенный, виноватый взгляд и резко заметил:
- Ну, Ванька, теперь танцевать поздно. Взялся за гуж - не говори, что не дюж!
- С чего ты взял! - обиженным тоном отозвался Кочеров.
- Так, между прочим, - прикоснулся к его плечу Егорин - дело это не мной начато и не одному мне с вами всей этой каши не расхлебать! От кого начало пошло, тот человек серьезный. Ежели, кто из вас сдрейфит, тут тому и карачун будет.
- Больно уж стращаешь ты, Кондратий Петрович, - слегка улыбнулся Махаладзе, расхаживая по комнате. - Ты ли этому делу зачинщик, или другой кто, по мне все равно.
- Секим башка! - некстати рассмеялся Кочеров.
Махаладзе даже не удостоил его взглядом и продолжал, обращаясь к Егорину.
- Ну, так вот, я говорил: ты ли будешь верховодить, или другой кто, меня это не касается. Помни! Хоть молод я, усов еще себе не нажил, а уж на что пошел, так пойду да конца. Не в нашей породе пятки показывать.
Горячий и возбужденный тон молодого грузина, уверенного в себе и в своих силах, подбодрил и Кочерова.
- Что тут толковать, - вставил он, протягиваясь за гитарой, висящей на стене. - Сказано: дело, или пан, или пропал, какие тут могут быть разговоры.
