Он тщательно измерил половину короткой тростинки, где поставил отметину одной меры. Радости его не было границ!
Малая мера уложилась в одной мере ровно шесть раз!
Работа уже увлекла Сененмота. Он представил себе, что Прекраснейшая руководит им, находится где-то рядом. Но на самом деле Она была далеко, и он доходил до всего сам.
В его руках уже была одна шестая меры. Можно ли ею измерить наидлиннейшую прямую, поперечник круга? Его длина была у него отмечена на длинной тростинке. И он тотчас приложил ее к своим новым мерам.
И сразу уныние овладело им. Все напрасно. Ничего не получилось.
Малая мера уложилась семь раз, а восьмой раз вышла за пределы отметины.
Сокрушенно смотрел Сененмот на лишний отрезок, который невольно тотчас отметил долотом. И вдруг понял, что обладает еще одной мерой. Надо было тотчас определить, какую часть главной меры она составляет.
Он судорожно стал измерять и… не поверил глазам!
Его новая самая маленькая мера (лишнего отрезка) уместилась в главной мере десять раз! Итак, как учила Прекраснейшая, он имеет в измеренном поперечнике одну целую (шесть малых мер) и еще две лишние меры, то есть одну треть. Однако из этой трети нужно вычесть одну десятую.
Теперь ученику Хатшепсут ничего не стоило сосчитать, что наидлиннейшая прямая, заключенная в ободе колодца, имеет длину в одну и тридцать семь тридцатых (>37/зо) меры. Это и есть ответ, который теперь нужно лишь выбить на мягком камне. Он послужит ключом к запертой двери в Мир, где властвует Божественная!
Сененмот тотчас принялся за дело. Он торопился. Торопился выйти из склепа, забыв, что он голоден.
Современники Сененмота, как и он сам, не знали десятичных дробей, не умели выразить одну треть как 0,3333 в периоде и не догадывались о возможности вычесть из этой величины одну десятую, получив поперечник колодца – 1,233 меры. Это на три тысячных меры отличало измеренную юношей величину от той, которую люди почти через четыре тысячи лет научатся вычислять с помощью той математики, которую сами назовут высшей. Но для жителей древнего царства Та-Кемт полученный Сененмотом результат был практически точен. Более точного они и представить себе не могли. И жрецы, выдумавшие задачу, очевидно, и рассчитывали, что найденные дополнительные меры целое число раз уложатся в основной мере.
Записав на камне свой ответ в присущей тогда манере в виде ряда дробей, в сумме составляющих найденную им величину, Сененмот вытолкнул камень через отверстие «Свет – воздух».
Теперь оставалось ждать, что жрецы выполнят то, что гласит надпись, встретят его с тростинками, как нового жреца бога Ра!
А если они не выполнят этого? Если они предпочтут, чтобы он остался в каменном мешке колодца Лотоса? И никогда больше не появлялся бы на свет?
Но до его слуха донеслись глухие удары. Жрецы стали размуровывать узника, ставшего их новым собратом.
Они вынули гранитные плиты, образовали проем.
Юноша с огромными продолговатыми глазами, держа в каждой руке по тростинке, стоял в образовавшемся проеме. В его черных волосах серебрилась седая прядь.
– Приветствую тебя, новый жрец бога Ра! – встретил его Великий Ясновидец. – Ты показал себя достойным великого дела служения богу Ра и Божественной. Жрецы сейчас обреют твою голову и дадут тебе парик, но прежде взгляни на свое отражение. – И он передал Сененмоту отобранное у него при заключении в камеру колодца Лотоса отделанную золотом зеркальную пластинку из какого-то редкого, нетускнею-щего металла. И он увидел свою седину, которой заплатил за найденное решение.
Божественная будет видеть его отныне лишь в парике жреца. Она не узнает, чего стоило ему его возвращение к Ней.
На следующий день после обеда в ресторане мадам Шико археолог Детрие вместе со своим гостем математиком графом де Лейе отправились в Фивы.
Граф непременно хотел увидеть своими глазами чудо архитектуры, гениальное творение древнего зодчего поминальный храм великой царицы Хатшепсут в Дайр-эль-Бахари.
Они выбрали водный путь и, стоя на палубе под тентом небольшого пароходика, слушали усердное хлопанье его колес по мутной нильской воде и любовались берегами великой реки.
