— Но, если они есть, зачем суетиться? Не выношу я Данстабла. Ты подумай, Джонни.
Крестник напомнил, что женится не на герцоге, а на его племяннице, и Галли согласился, что смысл в этом есть, но все ж неприятно до конца жизни называть такого гада дядей Аларихом. Джон ответил, что любовь поможет ему.
— Да мы и не будем видеться.
— Не скажи. А на свадьбе?
— Я впаду в транс.
— Это верно. Помню, твой отец побелел, как известь, и очень дрожал. Если бы я, по долгу шафера, не держал его за фалды, он бы убежал не хуже кролика.
— Дрожать я буду, но не убегу.
— Надеюсь, а то все расстроятся. Какая же эта Линда?
— Не искушайте меня, я не остановлюсь!
— Красивая?
— Правильно.
— Высокая? Маленькая?
— Такая, как надо.
— Стройная?
— Еще бы!
— Глаза?
— Голубые.
— Волосы?
— Каштановые. Такие рыжеватые. Бронзовые.
— Конкретней.
— Ну, каштановые!
— Не сердись. Мне же интересно. Я тебя знал вот таким.
— Качали на колене, а?
— Ни за что на свете! Ты был отвратительным ребенком. Вроде яйца всмятку. Да, вижу, она ничего… Крестный тебя благословляет, если это нужно. Куда вы поедете после свадьбы?
— На Ямайку.
— Дороговато.
— Да, говорят.
— Вообще, как у тебя с деньгами? Дела вроде бы хороши, но на семью хватит?
— Все в порядке. Вы знаете галерею Бендера?
— В каком смысле «галерею»?
— Картинную.
— В жизни не слыхал.
— На Бонд-стрит. Небольшая, но в самом лучшем стиле. Я теперь — партнер Джо Бендера. Делать ничего не надо, просто я вложил деньги, тетя оставила.
— Все?
— Почти все.
— Не прогадал?
— Нет. Джо — деловой человек. Роговые очки, то-се. Разбогатеем.
— Это кто говорит?
— Гадалки. Джо затеял большое дело. Вы слышали о Робишо?
— Нет.
— Такой француз. Из барбизонцев.[3]
— И что же?
— Идет в гору. Так всегда с этими французами. Джо говорит, при жизни еле крутятся, а потом — слава и слава. Когда-то Ренуара продавали по пять франков, а посмотрите сейчас! Чтобы его купить, надо продать фамильные бриллианты. Вот так и Робишо. Года два назад его бы даром не взяли, а сейчас начинается бум. Джо продал вчера его картину за такие деньги!
— Дураков много. А кто ее купил?
— Вы не поверите. Мой будущий дядя. Галли недоверчиво фыркнул.
— Герцог?
— Да.
— Не верю.
— Почему?
— Он картин не покупает. Открытка с видом — это еще туда-сюда.
— Наверное, принял за открытку. Во всяком случае, купил.
— Странно. Напился?
— Вроде нет. Я спрошу.
— Не стоит. Ты говоришь, бум?
— Цена поднимается. Галли покачал головой.
— Все равно не понимаю. Про другого я бы подумал, что это — спекуляция, но твой дядя Аларих деньгами не рискует. Нет, напился. Кто же это? — спросил Галли, услышав телефонный звонок, и вышел в переднюю, оставив Джона с мыслями о прекрасной Линде.
Ухаживал он за ней долго и осторожно, объяснился — внезапно, в такси, отвозя домой из гостей, и счастье его омрачалось тем, что они толком не поговорили.
Сейчас он думал о том, насколько Линда выше тех жалких девиц, в которых он считал себя влюбленным, и благодарил ангела-хранителя за хорошую работу. Тут Галли вернулся.
— Какое совпадение! — сказал он. — Это мой брат Кларенс, он тоже говорил про Данстабла. В замке Бог знает что творится. Моя сестра Конни привезла из Америки подругу, для Кларенса этого бы хватило, а тут еще герцог с племянницей. Приезжают послезавтра. С племянницей… это не твоя Линда?
Джон очень удивился.
— Линда ничего не говорила.
— Когда?
— В такси.
— Не знала, наверное. Он ей потом сказал.
— Мы собирались пойти в кафе часа в два.
— Раньше не увидитесь?
— Я занят в суде. Кто-то на кого-то наехал.
— Что ж, значит, в кафе не пойдете. Я тоже собираюсь в замок. Как-никак, брат зовет на помощь.
