Почти каждое воскресенье супруги Купо отправлялись вместе с Гуже на прогулку. Они очень славно проводили время: заходили поесть жареной рыбы в Сент-Уэне или кролика в Венсене и посидеть в садике перед трактиром, без всяких затей. Мужчины пили в меру и возвращались домой в полном порядке, ведя под руку дам. Вечером, перед сном, они вместе подсчитывали расходы, делили их пополам и никогда не спорили из-за лишнего су. Лорийе ревновали Купо к семейству Гуже. Чудно, ей-богу, что Смородинный Лист и Хромуша вечно якшаются с чужими, когда у них есть своя родня. Нечего сказать, хороши — просто плюют на родичей! Скопили три гроша — и уже задрали нос! Г-жа Лорийе, уязвленная тем, что брат ускользает у нее из рук, снова принялась обливать Жервезу грязью. А г-жа Лера, напротив, стала на сторону Жервезы и в защиту ей выдумывала нелепые истории, будто вечером на бульваре Хромушу пытались соблазнить какие-то негодяи, а она вела себя как героиня из романа и спасла свою честь, отвесив им пару оплеух. Что до мамаши Купо, то она старалась всех примирить и жить в ладу со всеми детьми; зрение ее все слабело, она помогала по хозяйству только в одной семье и была рада перехватить несколько франков и у тех и у других.
В тот день, когда Нана исполнилось три года, Купо, придя домой с работы, заметил, что Жервеза сама не своя. Но она не захотела объяснять причины и уверяла, будто ровно ничего не случилось. Однако, видя, что Жервеза не может даже толком накрыть на стол и вдруг застывает, задумавшись, с тарелками в руках, Купо решительно потребовал, чтоб она сказала, в чем дело.
— Ну ладно, скажу, — проговорила она наконец. — Мелочная лавочка на улице Гут-д’Ор сдается внаем… Час тому назад я ходила за нитками и видела сама… Меня просто всю перевернуло.
Речь шла о маленькой, очень удобной лавочке, в том самом большом доме, где они когда-то мечтали поселиться. Сдавалось все помещение: лавка, комната позади нее и две клетушки слева и справа, — словом, как раз то, что им нужно; правда, комнатки очень маленькие, но зато они хорошо расположены. Жервезу пугала только цена: хозяин просит пятьсот франков…
— Значит, ты уже осмотрела ее и узнала цену? — спросил Купо.
— Просто так, из любопытства, — ответила она притворно равнодушным тоном. — Когда ищешь, заглядываешь туда, где висит объявление… ведь это ни к чему не обязывает… Но тут, разумеется, слишком дорого. И вообще, может быть, глупо нам заводить свое дело…
Однако после обеда Жервеза снова заговорила о пустующей лавочке. Она даже нарисовала план на полях газеты. И мало-помалу так увлеклась, что стала прикидывать, как можно разместиться в этих комнатах, словно ей завтра предстояло перебираться и расставлять там мебель. Тогда Купо, видя, как она загорелась, стал уговаривать ее снять помещение; меньше чем за пятьсот франков она наверняка не найдет ничего подходящего, к тому же можно еще поторговаться с хозяином: авось сбавит цену. Одно досадно — тогда им придется жить в одном доме с Лорийе, а ведь она их терпеть не может. Но тут Жервеза рассердилась: разве она кого-нибудь ненавидит? Ей до того хотелось снять лавочку, что она даже принялась защищать Лорийе; в сущности, они вовсе не плохие люди, она отлично с ними поладит. И когда они легли, когда Купо уже заснул, она еще долго обдумывала, как она все устроит, хотя и не приняла окончательного решения.
Наутро, оставшись одна, она не могла удержаться от соблазна, сняла колпак с часов и заглянула в сберегательную книжку. Подумать только, что вся ее прачечная находится здесь, на этих грязных, исписанных каракулями листках! Прежде чем уйти из дома, сна посоветовалась с г-жой Гуже, и та поддержала ее намерение завести свое дело: с таким мужем, как у нее, человеком верным и непьющим, она быстро станет на ноги и, конечно, не прогорит. В обеденный перерыв Жервеза решила зайти к Лорийе и спросить их мнение: она не хотела, чтобы говорили, будто она делает что-то тайком от родных. Г-жа Лорийе была ошеломлена. Как! Хромуша вздумала открыть собственную прачечную? Она чуть не лопнула со злости, но прикинулась, будто очень рада, и пробормотала сквозь зубы, что лавка удобная и Жервеза правильно сделает, если ее снимет. Однако, опомнившись, Лорийе заговорили о том, что двор очень сырой, а в нижнем этаже всегда темно. Да, там недолго нажить ревматизм! Впрочем, если для нее это вопрос решенный, то не станет же она считаться с их мнением…
