— Ну, началось! — крикнул Купо. — Ангелы наверху льют слезы.
Дождь хлынул сразу, как из ведра; женщины на улице разбегались, обеими руками придерживая юбки. И под этим ливнем появилась наконец г-жа Лорийе, задыхаясь от ярости, и стала в дверях, борясь с собственным зонтиком, который никак не хотел закрываться.
Ну и погодка! — ворчала она. — Не успела я выйти из дому, как началось. Я уже хотела вернуться назад и скинуть платье. И хорошо бы сделала. Вот так свадьба, нечего сказать! Я же говорила — отложите до следующей субботы. Меня не послушали — вот вам и дождь! Ну что ж, и поделом, пусть вас промочит насквозь.
Купо попытался ее успокоить. Но она только огрызнулась. Небось он не купит ей нового платья, если это испортится под дождем. Она задыхалась в своем черном шелковом наряде: слишком тесный лиф стягивал ей грудь и давил под мышками, юбка, узкая, как футляр, так сжимала бедра, что она могла ходить, лишь мелко семеня ногами. И все же собравшиеся дамы смотрели на нее, поджав губы, пораженные ее туалетом. Г-жа Лорийе даже не взглянула на Жервезу, сидевшую рядом с мамашей Купо. Она подозвала мужа, взяла у него носовой платок и, отойдя в угол, тщательно вытерла каждую каплю дождя, брызнувшую ей на платье.
Тем временем ливень внезапно прекратился. Но на улице становилось все темней, казалось, наступила, ночь, которую прорезали лишь яркие вспышки молний. Биби Свиной Хрящ, смеясь, повторял, что скоро с неба посыплются черти. И тут гроза обрушилась на город с неудержимой яростью. Целых полчаса с неба хлестали потоки воды, а гром гремел, не умолкая. Мужчины, стоя перед дверью, смотрели на серую пелену дождя, на бегущие по улице ручьи, на водяную пыль, которая взлетала над бурлившими под ливнем лужами. Оробевшие женщины сидели, прикрыв глаза руками. Они уже не болтали, им было не по себе. Бош осмелился сострить, что это святой Петр чихает на небе, но никто даже не улыбнулся. Однако, когда раскаты стали реже, постепенно затихая вдали, гости снова пришли в нетерпение; все стали ругать грозу, чертыхаться и грозить тучам кулаками. Теперь с пепельно-серого неба сеял мелкий нескончаемый дождь.
— Смотрите, уж третий час, — закричала г-жа Лера. — Не ночевать же нам здесь в самом деле!
Мадемуазель Реманжу предложила, несмотря на дождь, отправиться за город и дойти хотя бы до крепостного рва, но гости решительно запротестовали: все дороги развезло, нечего и думать присесть на траву; да к тому же гроза еще не кончилась, того и гляди опять польет. Купо, смотревший вслед промокшему рабочему, который спокойно шагал под дождем, проговорил:
— Неужто этот болван Бурдюк все еще ждет нас на дороге в Сен-Дени? Ну, но такой погоде его не хватит солнечный удар!
Все засмеялись. Но настроение у гостей падало. Этак можно сдохнуть со скуки! Надо что-нибудь придумать. Нельзя же сидеть и до самого вечера пялить друг на друга глаза. И битых четверть часа все ломали себе голову, чем бы заняться, а упрямый дождь все лил да лил. Биби Свиной Хрящ предлагал сыграть в карты; Бош, человек игривого ума, с хитрецой, говорил, что может научить всех очень забавной игре в исповедника; г-жа Годрон спрашивала, не пойти ли им поесть пирога с луком на улицу Клиньянкур; г-же Лера хотелось, чтобы каждый рассказал какую-нибудь историю; а Годрону было и здесь хорошо, он совсем не скучал и думал, что лучше всего не откладывая садиться за стол. Каждое новое предложение обсуждали, спорили и ссорились: одно глупо, от другого умрешь со скуки, да разве они дети, в самом деле? Но когда Лорийе, еще не сказавший своего слова, нашел простой выход — прогуляться по внешним бульварам до кладбища Пер-Лашез и, если хватит времени, зайти полюбоваться могилой Элоизы и Абеляра, — кипевшую от злости г-жу Лорийе вдруг прорвало. Ну нет, с нее хватит! Она тотчас уйдет домой! Что, они смеются, что ли? Она нарядилась, вымокла под дождем, а теперь должна торчать в этом трактире?! Нет, нет, с нее довольно! Чем ходить на такие свадьбы, уж лучше сидеть дома.
Купо и Лорийе загородили дверь, но она упрямо твердила:
— Подите прочь, пустите меня! Говорят вам — я ухожу.
