Я отпил еще пива и закурил сигарету, чувствуя легкое волнение.
— Пожалуй, мне стоит встретиться с Грейси, — наконец решился я. — Она может стать моим главным козырем.
— Она выйдет на работу завтра.
— Где она живет?
Макси покачал головой.
— Я не могу дать вам ее адрес, это не полагается.
Я потряс жестянку с пивом.
— Держу пари, что удочку принес Джефф Баррет.
В этот момент Макси пил пиво. Услышав мои слова, он поперхнулся и закашлялся.
Я встал и постучал его по спине, пожалуй, немного сильнее, чем это требовалось.
— Баррет?.. — прохрипел он наконец. — Почему вы так думаете?
— Он ненавидит Пирелли. Тот, кто подбросил удочку Пирелли, тоже должен его ненавидеть. Баррет живет напротив Пирелли. Кроме того, он законченный мерзавец. Для суда этих доказательств недостаточно, но для меня хватит…
Макси подумал, потом кивнул.
— Возможно, вы и правы. Но не надейтесь, что Грейси даст вам улики против Баррета, она очень предана ему.
Я понял наконец, что за мои деньги могу получить стоящую информацию.
— А в чем дело? Разве Баррет уже опустился до такой девицы, как Грейси?
— Дело в том… Хозяин старается, чтобы этот дом был респектабельным. Около часа ночи мы должны проверять всех посетительниц и записывать их. Каждую вторую неделю Грейси работает ночью, и тогда посетительницы Баррета не проверяются и не записываются.
— Как он добился этого? Небось, платит по пять баксов в неделю? Я тоже уплачу за информацию.
Макси пил пиво и молчал. Стряхнув пепел с брюк, он поднялся.
— Ну, мне пора на работу.
— Садитесь и выкладывайте! Пока что я не получил ничего стоящего за свои денежки.
— Это с какой стороны посмотреть! По-моему, получили. Гоните еще десятку, и я вам скажу такое, что вы со стула упадете.
— Пять.
— Десять.
— Семь с половиной.
Сошлись на восьми долларах.
— Она наркоманка. Курит марихуану. Баррет достает ей наркотик. Так что у вас нет никакого шанса на успех.
Я подумал и все же решил попытаться.
— Дайте мне ее адрес.
Дополнительный гонорар убедил швейцара нарушить свои принципы.
— Фелмен-стрит, 274. Это меблированные комнаты.
Я встал.
— Макси, о нашем разговоре — молчок. Если вас спросят, вы меня не видели.
Он стукнул себя в грудь.
— О чем разговор! Кто мне друг, тому я верен до гроба.
Я ушел. Он остался сидеть за столом с пустыми жестянками из-под пива.
Вход в дом 274 по Фелмен-стрит был расположен между табачным магазином и третьеразрядным кафе. На двери висела дощечка с надписью:
КОМНАТЫ ДЛЯ ДЕЛОВЫХ ЖЕНЩИН.
ЗАПРЕЩАЕТСЯ ДЕРЖАТЬ ЖИВОТНЫХ
И ВПУСКАТЬ МУЖЧИН!
Под дощечкой была приколота грязная бумажка с надписью:
Соседнее кафе выставило на тротуар четыре столика. Их обслуживал тощий официант в облезлом фраке, с выражением безграничной скорби на лице. При виде меня он грязным полотенцем приглашающе смахнул крошки со стола, но я не откликнулся на эту уловку. Поднявшись по ступенькам, я вошел в полутемный вестибюль. На левой стене висели почтовые ящики, и я стал искать под ними нужную мне фамилию. Среди многочисленных Лулу, Велл и Доне я наконец нашел: «Мисс Грейс Леман, комната 23, второй этаж».
В коридор первого этажа выходило множество дверей, возле которых стояли бутылки с молоком, лежали газеты. Был уже первый час, и меня удивило, что деловые женщины так транжирят свое «деловое» время. В этот момент на площадке второго этажа появился худощавый мужчина в темных очках, желтовато-коричневом фланелевом костюме и белой фетровой шляпе. У него было узкое лицо с жестким ртом и твердой линией подбородка. При виде меня он резко остановился, как бы раздумывая, идти вперед или возвращаться, потом с деланно беззаботным видом начал спускаться.
Я стоял, пережидая, пока он пройдет. Поравнявшись со мной, он потер небритую щеку. Мне показалось, что он чем-то встревожен.
— Запрещается держать животных и впускать мужчин, — процитировал я.
Он оглянулся через плечо и задиристо спросил:
— Что вы сказали?
— Я? Ничего. Это был голос вашей совести.
Он сбежал вниз, а я поднялся на второй этаж, который был точной копией первого, вплоть до бутылок с молоком и газет. Комната двадцать три находилась примерно в середине коридора.
