— Минуточку, — остановил я его. — Что вы хотите делать?
— А вам какое дело? Хочу поговорить с моим поверенным.
— Хорошо, но вызовите его сами.
— Что это значит?
— Сколько времени у вас работает мисс Вильсон?
— Моя секретарша? Шесть месяцев. А в чем дело?
— Шесть месяцев? Этого вполне достаточно, чтобы возненавидеть вас. Вы не из тех людей, которые нравятся женщинам. Если вы хотите иметь газету, то должны действовать осторожно и очень быстро. Учтите, что Старки тоже может заинтересоваться этим делом.
— А почему вы мне все это говорите? — с подозрительным видом осведомился Вольф. — Я ни в чем не могу упрекнуть мисс Вильсон.
— Вызовите своего поверенного сами. А когда купите газету, сообщите мне. Я помогу вам правильно ею распорядиться.
С этими словами я поднялся и направился к двери.
— Минуточку, — остановил он меня. — Я бы все же хотел знать, что вы успели сделать?
— Рассказывать пока нечего. Покупайте газету. С ней вы можете резко поправить свои дела и стать мэром, губернатором, папой римским — в общем, кем угодно, если только хватит сил.
Я тихонько подошел к приемной мисс Вильсон, осторожно повернул ручку и тихо вошел. Она сидела за столом, держа телефонную трубку возле уха, и буквально впитывала в себя все, что Вольф говорил по телефону.
Наши взгляды встретились. Она вздрогнула, но сохранила спокойствие. Я наклонился над столом и взял трубку у нее из рук.
— Вам совершенно ни к чему это слушать, — улыбнулся я. — Послушайте лучше меня, это гораздо интереснее.
Она попыталась достать меня рукой, норовя выцарапать глаза, но я вовремя отступил, схватив ее за руки. Она сопротивлялась, но я потянул ее на себя, заставив буквально распластаться на столе. После этого я галантно помог ей восстановить прежнее положение.
— Вы наглец! — взвизгнула она.
— Просто я не хочу, чтобы вы услышали нечто такое, что не предназначается для ваших ушей, — объяснил я, усаживаясь напротив. — Мне кажется, вам пришло время собрать вещички и уйти отсюда. Я не позволю больше шпионить за Вольфом.
В ее глазах появился ужас.
— Я ничего плохого не делала! — Голос ее дрожал. — Прошу вас, не говорите моему шефу. Я не хочу потерять место…
Я покачал головой.
— Я вам верю… На кого вы работаете? На Старки? На Эслингера? Или, может быть, еще на кого-нибудь?
Она нервно кусала губы. Глаза ее сверкали от злобы. Я начал опасаться, что она сейчас набросится на меня, но ей удалось сдержаться.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — безразличным тоном произнесла она. — Я уже полгода работаю у Вольфа и до сих пор не слышала от него никаких нареканий.
— Полгода — это слишком много. Берите свои вещи и выметайтесь, перемена обстановки вам не повредит, а Вольфу только пойдет на пользу.
— Я получаю приказы только от мистера Вольфа, — сказала она холодно. — Если он прикажет, чтобы я ушла, я уйду.
— Тогда мы его об этом спросим, — согласился я, направляясь к двери кабинета.
Она испугалась.
— Нет, не надо!
Я зашел в кабинет Вольфа. Он только что положил трубку. Я рассказал ему все, что произошло.
— Освободитесь от нее! Все, что вы делаете, становится известно Старки или Эслингеру.
Лицо Вольфа вытянулось.
— Я должен с ней поговорить… Нельзя же ее выгнать просто так! Мы ничего толком не знаем. Это все только ваши предположения.
Я посмотрел на него в упор.
— Но ведь она подслушивала!
— Ну ладно, ладно, — он начал нервничать. — Я не нуждаюсь в советах и сам выбираю свой персонал.
Я кивнул головой и вышел в приемную. Эдна Вильсон торжествующе улыбнулась мне. Я вернул ей эту улыбку и извиняющимся тоном сказал:
— Я ведь не знал, что вы с ним спите.
Улыбка сразу исчезла с ее лица.
Не дожидаясь ответа, я вышел и затворил за собой дверь.
Повернув дверную ручку, я вошел в маленькую, тесную каморку с убогим письменным столом, заваленным кучей бумаг. За столом сидела женщина, по виду старая дева. Она взглянула на меня подслеповатыми глазами.
— Кто занимается газетой? — спросил я.
Она указала на дверь в соседнюю комнату. Я постучал и вошел. За столом Диксона сидел молодой мужчина, который недовольно посмотрел на меня.
— Что вам нужно?
Я взял стул, основательно уселся на него и после этого протянул мужчине свое удостоверение. Пока он изучал текст, я осмотрелся. Обстановка была прежней. Человек, занявший место Диксона, был молод, пожалуй, не старше двадцати лет. Во всяком случае, было похоже, что подбородок его еще не знал бритвы.
