Том 6. Письма - страница 34

Вот с этой, единственно только с этой точки зрения я писал Вам о Блоке и Клюеве во втором своем письме. Я, Разумник Васильевич, не особенный любитель в поэзии типов, которые нужны только беллетристам. Поэту нужно всегда раздвигать зрение над словом. Ведь если мы пишем на русском языке, то мы должны знать, что до наших образов двойного зрения^>*: «Головы моей желтый лист» «Солнце мерзнет, как лужа»^>* — были образы двойного чувствования.^>* «Мария зажги снега» и «заиграй овражки», «Авдотья подмочи порог» —^>* это образы календарного стиля, которые создал наш Великоросс из той двойной жизни, когда он переживал свои дни двояко, церковно и бытом.

Мария — это церковный день святой Марии, а «зажги снега» и «заиграй овражки» — бытовой день, день таянья снега, когда журчат ручьи в овраге. Но это понимают только немногие в России. Это близко только Андрею Белому.^>* Посмотрите, что пишет об этом Евг. Замятин в своей воробьиной скороговорке «Я боюсь»^>* № 1 «Дома искусств».

Вероятно, по внушению Алексея Михайловича он вместе с носом Чуковского, который ходит, заложив^>* ноздри в карман,^>* хвалит там Маяковского, лишенного всяческого чутья слова. У него ведь почти ни одной нет рифмы с русским лицом,^>* это помесь негра с малоросской (гипербола — теперь была,^>* лилась струя — Австрия^>*).

Передайте Евгению Ивановичу, что он не поэта, а «Барыбу увидеть изволили-с».^>*

Думаю, что во всем виноват тут Ремизов.

О, он хитрая бестия, этот Ремизов! Недаром у него, как у алжирского бея, под носом Вячеслав Шишка^>*!

Простите еще раз, Разумник Васильевич, если как-нибудь приношу Вам огорчение. Не люблю я скифов, не умеющих владеть луком и загадками их языка. Когда они посылали своим врагам птиц, мышей, лягушек и стрелы, Дарию нужен был целый синедрион толкователей.^>* Искусство должно быть в некоторой степени тоже таким. Я его хорошо изучил, обломал и потому так спокойно и радостно называю себя и моих товарищей «имажинистами». Помните, я Вам кой-что об этом говорил еще на Галерной, 40^>*? И даже в поэме «Сельский часослов» назвал это мое брожение «Израмистил».^>* Тогда мне казалось, что это мистическое изографство. Теперь я просто говорю, что это эпоха двойного зрения, оправданная двойным слухом моих отцов, создавших «Слово о полку Игореве» и такие строчки, как^>*: На оболони телегы скрыпать, Рцы лебеди распужени.^>*

Дело не в имажинизме, которое притянула к нам З. Венгерова в сборнике «Стрелец» 1915 г., а мы взяли да немного его изменили.^>* Дело в моем осознании, преображении мира посредством этих образов. Вспомните: Как яйцо, нам сбросит слово С проклевавшимся птенцом…^>*

Тогда это была тоска «Господи, отелись»,^>* желание той зари, которая задирает хвост коровой,^>* а теперь…^>*

Г. А. БЕНИСЛАВСКОЙ^>*

5 октября 1921 г. Москва

Милая Галя!

Я очень и очень бы хотел, чтоб Вы пришли сегодня^>* ко мне на Богословский к 11 часам.

Буду ждать Вас!

За д… Спасибо.^>*

Без^>*

С. Есенин.

1921. 5 окт.

На обороте или на конверте: Шереметьевский

д. 3, кв. X

Галине Артуровне

Бениславской

А. Б. МАРИЕНГОФУ и Г. Р. КОЛОБОВУ^>*

19 ноября 1921 г. Москва

Ура! Варшава наша!^>*

Сегодня 19 ноября, пришло письмо от Лившица, три тысчи герм<анских> марок, 10 ф. сахару, 4 коробки^>* консервов и оттиск наших переведенных стихов на еврейский язык^>* с «Испов<едью> хулиг<ана>» и «Разочарованием».^>* Америка делает нам предложение через Ригу, Вена выпускает к пасхе сборник на немецком,^>* а Берлин в лице Верфеля бьет челом нашей гениальности.^>*

Ну что, сволочи?! Сукины дети?! Что, прохвосты?!

Я теперь после всего этого завожу себе пару кобелей и здороваться буду со всеми только хвостами или лапами моих приближенных.

Что там Персия? Какая Персия?^>* Это придумывают только молодожены такое сантиментальное путешествие. Это Вам не кондукторы из Батума, аВагоновожатые Мира!!!^>*

Ах, Клопиков,^>* Клопиков, как же это ты так обмазался своей кондукторшей? Что это? Как это? Неужели шведская кровь^>* настолько горячая, что ты даже без толкача напролет просиживаешь и пролеживаешь с ней ночи? Где ж девалась твоя былая ретивость? Поймали конягу! Обидно даже. Добро бы вервием каким, а то так, недоуздком паршивым. Ну да ладно! Все это простится тебе, если я скоро получу от тебя не менее ведра вина. Живу, Ваня, отвратно