Перчихин. Василь Васильич! Его за что? Ах ты… с ума свихнулся, старик!
Тетерев(спокойно). Не кричи, старик! Всего, что на тебя идет, ты не разгонишь… И — не беспокойся… Твой сын воротится…
Бессемёнов(быстро). Ты… ты почем знаешь?
Тетерев. Он не уйдет далеко от тебя. Он это временно наверх поднялся, его туда втащили… Но он сойдет… умрешь ты, — он немножко перестроит этот хлев, переставит в нем мебель и будет жить, — как ты, — спокойно, разумно и уютно…
Перчихин(Бессемёнову). Видишь? Чудак! Горячка! Человек тебе добра желает… ласковые слова говорит для твоего покою… а ты — орешь! Терентий — он, брат, мудрый человек…
Тетерев. Он переставит мебель и — будет жить в сознании, что долг свой перед жизнью и людьми отлично выполнил. Он ведь такой же, как и ты…
Перчихин. Две капли воды!
Тетерев. Совсем такой… труслив и глуп…
Перчихин(Тетереву). Постой! Ты что?
Бессемёнов. Ты… говори, а не ругайся… как смеешь!
Тетерев. И жаден будет в свое время и так же, как ты, — самоуверен и жесток. (Перчихин удивленно глядит в лицо Тетерева, не понимая — утешает он старика или ругает его. На лице Бессемёнова — тоже недоумение, но речь
Тетерева интересна ему.) И даже несчастен будет он вот так же, как ты теперь… Жизнь идет, старик, кто не поспевает за ней, тот остается одиноким…
Перчихин. Чу? Слышишь? Стало быть, — все идет, как надо… а ты сердишься!
Бессемёнов. Постой, отвяжись!
Тетерев. И так же вот несчастного и жалкого сына твоего не пощадят, скажут ему правду в лицо, как я тебе говорю: «Чего ты ради жил? Что сделал доброго?» И сын твой, как ты теперь, не ответит…
Бессемёнов. Да… ты вот говоришь тут… ты всегда складно говоришь! А что в душе? Нет, я тебе не верю! И — все-таки — съезжай с квартиры! Будет… терпел я вас — довольно! И ты тоже… многое тут внушил… вредное мне…
Тетерев. Эх, кабы я! Но нет, не я… (Уходит.)
Бессемёнов(встряхивая головой). Ну… будем терпеть… ладно! Будем ждать… Всю жизнь терпели… еще будем терпеть! (Идет в свою комнату.)
Акулина Ивановна(бежит вслед за мужем). Отец! Милый ты мой! Несчастные мы! За что нас детки-то? За что казнили? (Уходит в свою комнату. Перчихин стоит посредине и недоумевающе моргает. Татьяна дикими глазами озирается вокруг, сидя на стуле у пианино. Из комнаты стариков доносится глухой говор.)
Перчихин. Таня! Тань… (Татьяна не смотрит на него, не отвечает.) Таня! Из-за чего они — которые разбежались, которые — плачут? А? (Смотрит на Татьяну, вздыхает.) Чудаки! (Смотрит на дверь в комнату стариков, идет по направлению в сени, качая головой.) Пойду и я к Терентью… Чудаки!
(Татьяна, медленно сгибаясь, облокачивается на клавиши. В комнате раздается нестройный, громкий звук многих струн и — замирает.)
Занавес
