Цветаева. В свою мечту. Ты знаешь… когда я смотрю в глаза моих мальчишек, я думаю о них: вот Новиков. Он кончит школу, пойдет в гимназию… потом — университет… он будет доктором, мне кажется! Такой солидный мальчик, внимательный, добрый… лоб у него — огромный. Он очень любящий… он будет очень много работать, бескорыстный, славный… и люди будут его очень любить, уважать… я это знаю! И однажды, вспоминая свое детство, он вспомнит, как учительница Цветаева, играя с ним во время перемены, разбила ему нос… А может, и не вспомнит… ну, все равно!.. Нет, вспомнит, я думаю… он очень любит меня. Есть у меня рассеянный, растрепанный, всегда чумазый Клоков. Он вечный спорщик, задира, озорник. Он — сирота, живет у дяди, ночного сторожа… он — почти нищий… но такой гордый, смелый! Я думаю — он будет журналистом. Ах, сколько у меня интересных мальчишек! И как-то невольно всегда думаешь о том, что будет с ними, какую роль они сыграют в жизни… Ужасно интересно представлять себе, как будут жить мои ученики… Ты видишь, Таня, это ведь немного… но если б ты знала, как приятно!
Татьяна. А ты? Где ты сама? Твои ученики будут жить… быть может, очень хорошо… а ты тогда уже…
Цветаева. Умру? Вот еще! Нет, я намерена жить долго…
Поля(негромко, ласково, как бы вздыхая). Какая милая вы, Маша! Какая славная…
Цветаева(улыбаясь Поле). Запела коноплянка… Ты знаешь, Таня, я не сентиментальна… но когда подумаю о будущем… о людях в будущем, о жизни — мне делается как-то сладкогрустно… Как будто в сердце у меня сияет осенний, бодрый день… знаешь — бывают такие дни осенью: в ясном небе — спокойное солнце, воздух — глубокий, прозрачный, вдали все так отчетливо… свежо, но не холодно, тепло, а не жарко…
Татьяна. Все это… сказки… Я, впрочем, допускаю… быть может, вы — ты, Нил, Шишкин — и все похожие на вас… быть может, вы, действительно, способны жить мечтами… Я — не могу.
Цветаева. Нет, подожди… Ведь не одни мечты…
Татьяна. Мне ничто, никогда не казалось достоверным… кроме того разве, что вот это — я, это — стена… Когда я говорю — да или — нет… я это говорю не по убеждению… а как-то так… я просто отвечаю, и — только. Право! Иногда скажешь — нет! и тотчас же подумаешь про себя — разве? а может быть, — да?
Цветаева. Тебе нравится это… Присмотриська к себе, — не находишь ли ты что-то приятное для себя в таком… раздвоении души? А может быть, — ты боишься верить… ведь вера — обязывает…
Татьяна. Не знаю… не знаю. Заставь меня поверить. Ведь вот — других вы заставляете верить вам… (Тихо смеется.) А мне жалко людей, которые верят вам… ведь вы их обманываете! Ведь жизнь всегда была такая, как теперь… мутная, тесная… и всегда будет такая!
Цветаева(улыбаясь). Разве? А может быть, — нет?
Поля(как бы про себя). Нет!
Татьяна. Ты что сказала?
Поля. Я говорю — не будет!
Цветаева. Молодец, тихая птичка коноплянка!
Татьяна. Вот одна из несчастных… верующих. А спроси ты ее, — почему нет? Почему изменится жизнь? Спроси…
Поля(тихо подходя поближе). Ведь, видите, какое дело, — не все еще люди живут! Очень мало людей жизнью пользуются… множеству их жить-то и некогда совсем… они только работают, куска хлеба ради… а вот, когда и они…
Шишкин(входит быстро). Добрый вечер! (Поле.) Здравствуйте, русоволосая дочь короля Дункана.
Поля. Что? Какого короля?
Шишкин. Ага-а! Поймал! Вижу теперь, что Гейне-то вы не читали, хотя книжка у вас находится более двух недель. Здравствуйте, Татьяна Васильевна!
Татьяна(протягивая руку). Ей теперь не до книг… Она выходит замуж…
Шишкин. Но-о? За кого это? а?
Цветаева. За Нила…
Шишкин. А-а! В этом случае — еще могу поздравить… Но, вообще говоря, это не умная штука — жениться, выходить замуж и прочее в этом духе… Брак при современных условиях…
Татьяна. Ой, нет, не надо! Избавьте! Вы уже не однажды высказывались по этому поводу…
Шишкин. Когда так, — молчу! Кстати — мне и некогда. (Цветаевой.) Вы идете со мной? Прекрасно! Петра — нет?
Поля. Он наверху…
Шишкин. Мм… Нет, не пойду к нему! Я попрошу вас, Татьяна Васильевна… или вас, Поля… скажите ему, что я… опять того, знаете… то есть, что урок у Прохорова — свободен…
