Полина. Но в конторе нет никого! Ты же знаешь — у нас полная анархия. Вот уж скоро обед, а этот ротмистр все просит чаю… В столовой с утра не убран самовар, и вообще — жизнь похожа на какое-то дурачество!
Захар. Ты знаешь, Яков вдруг собрался куда-то ехать!
Полина. Ты прости мне, но, право, хорошо, что он уедет…
Захар. Да, конечно. Он ужасно раздражает, говорит чепуху… Вот сейчас пристал ко мне, спрашивает — можно ли из моего револьвера убить ворону? Говорил какие-то дерзости. Наконец ушел и унес револьвер… Всегда пьяный…
(С террасы входит Синцов с двумя жандармами и Квач. Полина, молча посмотрев на Синцова в лорнет, уходит. Захар смущенно поправляет очки, потом отступает.)
Захар(укоризненно). Вот, господин Синцов… как это грустно! Мне очень жаль вас… очень!
Синцов(с улыбкой). Не беспокойтесь… стоит ли?
Захар. Стоит! Люди должны сочувствовать друг другу… И даже, если человек, которому я доверял, не оправдал моего доверия, все равно, видя его в несчастии, я считаю долгом сочувствовать ему… да! Прощайте, господин Синцов!
Синцов. До свидания.
Захар. Вы не имеете ко мне… каких-либо претензий?
Синцов. Решительно, никаких.
Захар(смущенно). Прекрасно. Прощайте! Ваше жалованье будет выслано вам… да. (Идет.) Но это невозможно! Мой дом становится какой-то жандармской канцелярией!
(Синцов усмехается. Квач все время пристально рассматривает его, особенно руки. Заметив это, Синцов тоже несколько секунд смотрит в глаза Квача. Тот усмехается.)
Синцов. Ну? В чем дело?
Квач(радостно). Ничего… ничего!
Бобоедов(входит). Господин Синцов, вы сейчас отправитесь в город.
Квач(радостно). Ваше благородие, они совсем не господин Синцов, а другое!..
Бобоедов. Как? Говори яснее!
Квач. Да я же их знаю! Они жили на Брянском заводе, и там их имя было Максим Марков!.. Там мы их арестовали… два года назад, ваше благородие!.. На левой руке, на большом пальце, у них ногтя нет, я знаю! Они не иначе как бежали откуда-нибудь, если по чужому паспорту живут!
Бобоедов(приятно удивлен). Это правда, господин Синцов?
Квач. Все правда, ваше благородие!
Бобоедов. Так, значит, вы не Синцов, те-те-те…
Синцов. Кто бы я ни был, вы обязаны вести себя со мной прилично… не забывайте!
Бобоедов. Ого-го! Сразу видно серьезного человека. Квач, ты сам повезешь его!.. Смотри в оба!
Квач. Слушаю!
Бобоедов(радостно). Так вот, господин Синцов, или как вас там зовут, вы едете в город. Ты, Квач, немедленно доложишь начальнику все, что знаешь о нем, и сейчас же затребовать прежнее производство… впрочем, это я сам! Подожди, Квач… (Быстро уходит.)
Квач(добродушно). Вот и снова встретились!
Синцов(усмехаясь). Вы рады?
Квач. А как же? Знакомый!
Синцов(брезгливо). Вам пора бы уже бросить это дело. Волосы седые, а приходится, как собаке, выслеживать… Неужели вам не обидно?
Квач(добродушно). Ничего, я привык! Я уже двадцать три года служу… И совсем не как собака! Начальство меня уважает. Орден обещали! Теперь дадут!
Синцов. За меня?
Квач. А за вас! Вы откуда бежали?
Синцов. Потом узнаете.
Квач. Узнаем! А помните там, на Брянском, черный такой был в очках? Учитель Савицкий? То он тоже был недавно опять арестован… Ну, только умер он в тюрьме… Очень больной был! Мало вас все-таки!
Синцов. Будет много… подождите!
Квач. О? Это хорошо! Больше политических — нам лучше!
Синцов. Награды чаще получаете?
(В дверях появляются Бобоедов, генерал, поручик, Клеопатра и Николай.)
Николай(взглянув на Синцова). Я чувствовал это… (Исчезает.)
Генерал. Хорош!
Клеопатра. Теперь понятно, откуда все пошло!
Синцов(с иронией). Послушайте, господин жандарм, вам не кажется, что вы ведете себя глупо?
Бобоедов. Не… не учить меня!
Синцов(настойчиво). Нет, я поучу! Прекратите этот дурацкий спектакль!
Генерал. О-о… какой, а?
Бобоедов(кричит). Квач, уведи его!
Квач. Слушаю! (Уводит Синцова.)
Генерал. Это, должно быть, зверь, а? Как он… рычит, а?
Клеопатра. Я уверена, что это он начало всему!
Бобоедов. Возможно… очень возможно!
Поручик. Будут его судить, да?
Бобоедов(усмехаясь). Мы их без соуса едим… и так вкусно!
Генерал. Это остроумно. Как устриц… хам!
Бобоедов. Ага! Ну, вот, ваше превосходительство, теперь мы живо разделим всю дичь и избавим вас от этого анекдота! Николай Васильевич, вы где?
