Клеопатра. Это глумление над трупом… и надо мной! Открыть завод в то время, когда еще не похоронен человек, которого мерзавцы убили именно за то, что он закрыл завод!
Надя. Но дядя боится, что они всё сожгут…
Клеопатра. Вы ребенок… и должны молчать.
Николай. А речь этого мальчишки!.. Явная проповедь социализма…
Клеопатра. Какой-то конторщик всем распоряжается, дает советы… осмелился сказать, что преступление было вызвано самим покойным!..
Николай(записывая что-то в записную книжку). Этот человек подозрителен, — он слишком умен для конторщика…
Татьяна. Вы говорите о Синцове?
Николай. Именно.
Клеопатра. Я чувствую, что мне как будто плюнули в лицо…
Пологий(Николаю). Позвольте заметить: читая газеты, господин Синцов всегда рассуждает о политике и очень пристрастно относится к властям…
Татьяна(Николаю). Вам это интересно слышать?
Николай(с вызовом). Да, интересно!.. Вы думаете меня смутить?
Татьяна. Я думаю, что господин Пологий лишний здесь…
Пологий(смущенно). Извините… я уйду! (Уходит спешно.)
Клеопатра. Он идет сюда… я не хочу, не могу его видеть! (Быстро уходит.)
Надя. Что такое творится?
Генерал. Я слишком стар для такой канители. Убивают, бунтуют!.. Пригласив меня к себе отдыхать, Захар должен был предвидеть… (Появляется Захар; взволнован, но доволен. Видит Николая, смущенно останавливается, поправляет очки.) Послушай, дорогой племянник… э… ты понимаешь свои поступки?
Захар. Подождите, дядя, минутку… Николай Васильевич!
Николай. Да-с…
Захар. Рабочие были так возбуждены… И боясь разгрома завода… я удовлетворил их требование не прекращать работ. А также насчет Дичкова… Я поставил им условие — выдать преступника, и они уже принялись искать его…
Николай(сухо). Они могли бы не беспокоиться об этом. Мы найдем убийцу без их помощи.
Захар. Мне кажется, лучше, если они сами… да…Завод мы решили открыть завтра с полудня…
Николай. Кто это — мы?
Захар. Я…
Николай. Ага… Благодарю за сообщение… Однако мне кажется, что после смерти брата его голос переходит ко мне и к его жене, и, если я не ошибаюсь, вы должны были посоветоваться с нами, а не решать вопроса единолично…
Захар. Но я вас приглашал! Синцов ходил за вами… вы отказались…
Николай. Согласитесь, что мне трудно в день смерти брата заниматься делами!
Захар. Но ведь вы были там, на заводе!
Николай. Да, был. Слушал речи… ну, что ж из этого?
Захар. Но поймите — покойный, оказывается, отправил в город телеграмму… он просил солдат. Ответ получен — солдаты придут завтра до полудня…
Генерал. Ага! Солдаты? Вот это так! Солдаты — это не шутка!
Николай. Мера разумная…
Захар. Не знаю! Придут солдаты… настроение рабочих повысится… И бог знает что может случиться, если не открыть завод! Мне кажется, я поступил разумно… возможность кровавого столкновения теперь исчезла…
Николай. У меня иной взгляд… Вы не должны были уступать этим… людям, хотя бы из уважения к памяти убитого…
Захар. Ах, боже мой… Но вы ничего не говорите о возможной трагедии!
Николай. Это меня не касается.
Захар. Ну да… но я-то? Ведь я должен буду жить с рабочими! И если прольется их кровь… Наконец, они могли разбить весь завод?
Николай. В это я не верю.
Генерал. Я тоже!
Захар(подавлен). Итак, вы осуждаете меня?
Николай. Да, осуждаю!
Захар(искренно). Зачем… зачем вражда? Я ведь хочу одного — избежать возможного… я нe хочу крови. Неужели неосуществимо мирное, разумное течение жизни? А вы смотрите на меня с ненавистью, рабочие — с недоверием… Я же хочу добра… только добра!
Генерал. Что такое — добро? Даже не слово, а буква… Глаголь, добро… А делай — дело… Как сказано, а?
Надя(со слезами). Молчи, дед! Дядя… успокойся… он не понимает!.. Ах, Николай Васильевич, — как вы не понимаете? Вы такой умный… почему вы не верите дяде?
Николай. Извините, Захар Иванович, я ухожу. Я не могу вести деловые разговоры с участием детей…
(Идет прочь.)
Захар. Вот видишь, Надя…
Надя(берет его за руку). Это ничего, ничего… Знаешь, главное, чтобы рабочие были довольны… их так много, их больше, чем нас!..
Захар. Подожди… я должен тебе сказать… я очень недоволен тобой, да!
Генерал. Я тоже!
Захар. Ты симпатизируешь рабочим… Это естественно в твои годы, но не надо терять чувства меры, дорогая моя! Вот ты утром привела к столу этого Грекова… я его знаю, он очень развитой парень, — однако тебе не следовало из-за него устраивать тете сцену.
