Том 6. Дураки на периферии - страница 20
Кузьма невнятно рычит. Алеша регулирует его, и он умолкает. Кратко, вблизи гудит паровоз.
Алеша. Пускай она посветится еще. (Глядит на местность). Мы ее тоже ликвидируем скоро, как зажиточное привиденье. Мы ведь ее не делали, зачем же она есть?!
Мюд. Поскорей, Алеша, а то ждать скучно.
Слышны шаги людей.
Кузьма(бормочет). Нереагирование на активность…
Мюд. Что он?
Алеша. Это у него остаточные слова застряли. (Регулирует Кузьму на его затылке).
Приходят человека два-три строителей — с сундучками, с пилами, с флагом в руках переднего.
Мюд. Вы кто — ударники или нет?
Один из строителей. Мы, барышня, — они!
Мюд. А мы культработники. Нас колхозная избушка-читальня послала…
Один из строителей. Вы что ж, побирушка, что ли?
Мюд. Алеша, они — идиотизм деревенской жизни!..
Кузьма(рычит что-то, затем). Живите смирно… Сейте кенаф и клещевину… (Гудит дальше и умолкает; слышится трение внутри механизма).
Один из строителей. Сыграй, малый, и нам что-нибудь — для упоенья.
Алеша. Счас. (Заводит Кузьму сзади).
Мюд. Клади пятачок в Кузьму. (Показывает, куда класть — в рот). Это на культработу с единоличными дворами. Вы ведь любите дворы?
Один из строителей кладет пятак Кузьме в рот. Кузьма жевнул челюстью. Алеша берет Кузьму за руку и ставит шарманку на игру. Кузьма заскрежетал неразборчиво. Алеша стал играть на шарманке ветхий мотив. Кузьма запел более внятно.
Мюд(поет вместе с Кузьмой).
Другой строитель(выслушав). Продай нам железного оппортуниста!
Мюд. Кузю-то?! Что ты, он нам самим дорог. А на что?
Другой строитель. А для утехи. Бог же в свою бытность завел себе черта. Так и мы — будем себе держать оппортуниста!
Один из строителей(Алексею). На, парень, тебе рубль за выдумку. Поешь, а то голова ослабнет.
Алеша. Не надо, Ты лучше свой расценок понизь на постройке, а я везде почую твой рубль.
Мюд. Мы себе денег не берем — мы любим советскую валюту.
Кузьма. …Ххады — херои… Живите потихоньку…
Алеша регулирует Кузьму, и тот замолкает.
Алеша. Все время в нем какие-то контровые лозунги бушуют. Не то он заболел, не то сломался!
Мюд(строителям). Ну, вы идите, идите. Нечего вам стоять, когда пятилетка идет!
Один из строителей. Ну и барышня! Кто только ее мамаша была!
Другой строитель(вразумительно). Социальное вещество.
Строители уходят.
Мюд. Пойдем, Алеша. Я хочу чего-нибудь сытного.
Алеша(налаживает Кузьму). Сейчас пойдем… Что ты, жабочка, страдаешь все? Ты привыкни!
Мюд. Ладно. Я ведь люблю, Алеша, привыкать.
Появляется Стерветсен и его дочь Серена, девушка-европеянка, с монгольским лицом, на бедре у нее изящный револьвер. Оба они с чемоданами, в дорожных плащах. Прибывшие раскланиваются, здороваются с Алешей и Мюд, а также с Кузьмой; Кузьма медленно подает руку в ответ Серене и Стерветсену. Иностранцы говорят по-русски, степень искажения языка должен определить сам актер.
Стерветсен. Здравствуйте, товарищи активщики…
Серена. Мы хотим быть с вами… Мы любим всю горькую долю!
Мюд. Ты врешь, у нас нету теперь доли. У нас теперь лето, у нас птички поют, у нас строится такое! (К Алексею — другим, мирным тоном). Алеша, она — что?
Алеша. Зажиточная, должно быть.
Кузьма. Хады…
Алеша укрощает Кузьму.
Мюд(к иностранцам). Вы что такое?
Стерветсен. Мы… теперь неимущий дух, который стал раскулачен.
Серена. Мы читали, и нам производили… Папа, информасьон?
Стерветсен. Четкое собеседованье, Серен.
Серена. Собеседованье, когда говорили: вы буржуазию, и еще раз полклясса и еще крупный клясс четко послали на фик!
Мюд. Она хорошая, Алеша. Мы их на фик, а они с фика, и сама же ясно говорит…
Стерветсен. Я был молод и приезжал давно в Россию существовать. Я жил здесь в девятнадцатом веке на фабрике жамочных пышечек. Теперь я вижу — там город, а тогда здесь находился редкий частичный народ и я плакал пешком среди него… да, Серен!
Серена. Что, папа? Кто эти люди — батраки авангарда?
