(отвечают каждой в особину). Прости, милая королевна, в чем мы тебе согрубили, и то ты нам не попомни, держи нас в добром вспоминаньице, сама словно красная ягодка во темном бору красуючись, да хранит тебя Бог на многие лета, а мы – твои гости, верные слуги и усердные богомольцы.
Королевны, выйдя в сени, перемигиваются. Бегут на полати, прячутся за точеными столбиками и подслушивают. Король же молчит ровно столько времени, сколько надобно, чтобы королевны дошли до своих светлиц в терему, а наверх поглядеть не догадается. Гости в ту пору пьют, едят, прохлаждаются, наверх по тому же не взглянут.
Король(кряхтит). Эх-эхе-хех!
Шут(бренчит позвонками колпака). Милостивые государыни и милостивые государи, помолчите, король говорить хочет.
Все замолчали и стали смотреть на короля. Один Скоморох по верхам глядит.
Король. Друзья мои, короли и королевичи многих стран, отцы духовные, дворяне, и купцы, и простые люди, не сумеет ли кто из вас разгадать мне эту мудреную загадку, насчет того, куда мои дочки по ночам ходят и что они там, шальные, делают? Что покрывала-то рвут, казне-то убыток чинят немалый ведь! Кто разгадает, за того отдам любую дочь замуж да полцарства за приданое.
Пока король говорит, самая веселая Королевна, смеючись, из-за столбика точеного столь много высунулась, что Скоморох, по верхам глядючи, ее увидел. Началась у них, во время последующих речей, очами переглядка и руками перемашка, словно бы так они разговаривали.
Скоморох. А я тебя вижу.
Королевна. Врешь, не видишь.
Скоморох. Ан, вижу.
Королевна. И видеть нечего – нас тут нет.
Скоморох. А и врешь – все вы за точеными столбиками прячетесь, вся дюжина.
Показал пальцами.
Королевна. У, глазастый! противный!
Скоморох. Один я вижу, все другие уши развесили.
Королевна. Миленький, не выдавай!
Скоморох. Ничего, будь спокойна, не выдам.
Королевна. Ей-богу не выдашь?
Скоморох. Вот те крест честной!
Королевна. Я тебя поцелую в переносицу.
Скоморох. Подари лучше синь кафтан, – мой-то поизносился.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да сапожки сафьяновые, – мои-то поистоптались.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да шапочку, – моя-то поистрепалась.
Королевна. Ладно, – и будет с тебя, больше не проси.
Скоморох. Ну-к что ж! с меня и будет! много ли скомороху надо! Я не хулиган, я человек хороший.
Меж тем на вопрос короля гости чинно отвечают.
Басурманский король. Запереть их покрепче да приставить к ним евнухов побольше. Если хочешь, брат и друг, я пришлю тебе евнухов очень искусных.
Король. Безобразие противно будет моим дочерям.
Эфиопский королевич. Бей их плетью, пока не признаются.
Король. Бил бы, да то не в нашем обычае.
Татарский хан. Припусти к ним шпионов.
Король. Не хочу заводить в моей земле гнуса.
Американский королевич. Выдай их замуж.
Король. Да не идут.
Зельтерский король. Это у них от глистов, – дай им слабительного.
Король. Глистов у них и в заводе не было.
Архиерей. Отпеть бы в терему молебен, окропить бы опочивальни их высочеств святою водою, окадить бы постели королевен росным ладаном.
Король. На Бога надейся, а сам не плошай. Бог нам не скажет, куда мои дочки ходят, – тут надобен человеческий разум.
Генерал. Так как, по моему рассуждению, у их высочеств есть сообщники, то я полагал бы этих злодеев военным судом повесить.
Шут. Судом повесить, веревкой рассудить, генералы наши умны, годятся в игумны.
Сухопарый лекарь. Дай мне осмотреть королевен, государь, – может быть, я сумею вылечить их от ночных прогулок и лунатизма.
Король. Дочки мои здоровенькие, а тебе, клистирная трубка, смотреть их нечего, да еще как бы не сглазил.
Ярышка(таинственно). Обыскать.
Трудовик(меланхолично). Только заснешь, а они тут как тут.
Король. Резон, но не политика.
Богатый купец. Я так полагаю (поглаживая бороду), что дело это, значит, денежное, и оно, то есть, требует расхода и, например, того, издержек. Оно бы, я так полагаю (поглаживая бороду), можно бы с укциону подряд сдать, то есть, на поставку, значит, тех и прочих, к кому и куда, значится, оные персоны ходят. Но дабы избежать огласки, то я так полагаю (поглаживая бороду), что оно бы под рукою поспрошать сподручнее, и, значится, с вольного торга я бы взялся, можно сказать, себе в убыток, только для королевского удовольствия, за полтора миллионта, значится
