После обеда она опять стояла на баке.
По мостику расхаживал капитан Терехов. Буров поднялся к нему. Капитан сказал, что в Проливах академик пришлет береговой катер за своими физиками: Буровым и Шаховской…
Сплющенное солнце светило медью. На фоне его потускневшего диска виднелся женский силуэт. Буров отчаянно упирался ногами в палубу, чтобы не оказаться на баке. Он едва заставил себя уйти на ют. Потом смотрел с кормы на пенную полосу в узком коридоре чистой воды во льдах за ледоколом.
Занятый своими мыслями, воображая в пенных струях желанное видение, Буров не сразу обратил внимание на грохот и шипение, заметил только странную вспышку неурочной зари за спиной. И тут понял, что винты закрутились в обратную сторону. Он оглянулся и невольно отпрянул назад. Ему показалось, что огненный водопад рухнул с неба на море.
По настилу запрыгали горячие камни.
Выскочившие на палубу перепуганные люди спасались от них, толкаясь, крича.
Теперь Буров уже догадался, что огненный смерч вырывается со дна моря. Как здесь мог проснуться подводный вулкан? Впрочем, острова тут все вулканические…
В следующее мгновение он уже не размышлял об этом. Им владела одна только мысль: Шаховская.
Салон капитана, штурманская и рулевая рубка пылали, огненная стена отгородила Бурова от бака, от нее…
Огонь не остановил Бурова…
И вот она плыла рядом с ним, он ощущал ее, поддерживая на воде, помогая плыть. Они даже обменялись несколькими фразами.
На медной воде виднелись шлюпки и головы плывущих людей. Не только Шаховская и Буров прыгнули в воду.
Буров первым услышал стук мотора.
– Это катер Овесяна. Держитесь! – сказал он.
Теперь он даже помог Лене взобраться на подвернувшуюся льдину. Шаховская стояла на ней в облипшем на ветру платье и кричала, махая снятой оленьей курткой.
С катера ее заметили. Он повернул к льдине. На носу его виднелась фигура человека в брезентовом плаще.
Буров узнал академика.
Лена, сидя на льдине, дрожала. Буров был в отчаянии, не зная, как ее согреть. И вдруг вспомнил.
– Напрягайтесь, напрягайтесь! – закричал он ей. – Представьте себе однозначно, что лезете по скалам, поднимаете тяжести, боретесь с кем-то, отбиваетесь…
– Я постараюсь, – стиснув зубы, сказала Лена, кутаясь в мокрую куртку.
Буров знал, что волевая гимнастика доступна только волевым людям. Он видел, как Шаховская стала напрягать мышцы, расслабляясь, снова сжимаясь комком. Усилием воли она совершила тяжелую работу, заставляя себя уставать, изнемогать от напряжения. Взгляд ее был сосредоточенным и яростным… Она боролась, она умела и хотела бороться. Такие побеждают!
О себе Буров не подумал.
Подошел катер, стукнулся о льдину.
Лена встала во весь рост и легко перепрыгнула через борт, даже не опершись на протянутые с катера руки.
Буров вдруг сразу ослаб. Ему было стыдно, что его вытаскивали из воды, как утопленника.
Вода стекала с него ручьями, когда он, обмякший, полулежал на скамейке. Его мутило. Усилием воли он унял дрожь. Ведь смогла же это сделать Лена…
Потом он стал искать ее глазами. Шаховская сидела, укутанная в бушлат, у ног академика, который продолжал руководить спасением людей.
Буров, перешагивая через скамейки, перебрался к ней. Она протянула ему руку. Он хотел пожать ее, но Лена оперлась на его руку и вскочила.
Они стояли друг перед другом. Она принялась застегивать пуговицу на его мокрой рубашке.
И не было для Бурова минуты счастливее!
Кто-то похлопал его по плечу. Это был академик Овесян. Его всегда подвижное лицо было сейчас нетерпеливым, глаза возбужденно горели, седые кудрявые волосы встрепаны.
– Буров? – спросил он. – По фотографии узнал. Я в фотографиях на глаза смотрю. У кого есть огоньки – годятся. Таких выбираю.
Лена с улыбкой посмотрела на Бурова. Пожалуй, этого можно выбрать…
Матросы вытаскивали из воды людей, Буров стал помогать им.
Катер подошел почти к самой корме ледокола. Она все еще торчала над водой. Видимо, там образовался воздушный мешок, который и удерживал еще некоторое время судно…
Взяв на буксир шлюпки, катер повел их к берегу.
