Бурова, конечно, интересовали прежде всего размеры подземного зала. Я выпустила еще три осветительные ракеты, но противоположной стены так и не рассмотрела. Пещера могла тянуться на километры. Это было как раз то, что искал Буров!
Дрожащим голосом я доложила ему о том, что увидела.
Он сказал:
– Ну, Люд, считай, что на свете есть теперь пещера Люды! Однозначно!
Нет, я не хотела, чтобы пещера носила мое имя, хотя так принято у спелеологов, исследователей пещер.
Я не стала возвращаться. Бурову не терпелось. Его спутники, опытные спелеологи, принялись расширять щель, по которой я пролезла сюда.
Выход из щели был на высоте двух моих ростов от пола пещеры. Смешно, но я долго не решалась спрыгнуть с этой высоты. Не потому, что боялась ушибиться, а потому, что не могла бы забраться обратно.
Потом я сидела на мокром камне внизу, заставляя зайчик моего фонаря бегать по причудливым сталактитам и сталагмитам, и слушала музыку падающих капель. Где-то журчала вода.
Говорят, под землей люди теряют представление о времени. Оказывается, спелеологи продвигались ко мне шесть часов, а мне показалось, что я просидела одна в пещере только минут двадцать…
Спелеологи назвали эту пещеру пещерой Росова в честь папы.
Сидя одна под землей, я размышляла о грандиозном плане Бурова.
Страшные дни Земли после гибели моего папы и потускнения Солнца стали для меня – стыдно подумать! – счастливейшими днями жизни.
Елена Кирилловна отказалась от дальнейшей работы с Буровым, я стала единственной его помощницей. Он оказался прав со своей «безумной гипотезой», как называл ее Ладнов. Солнце потускнело.
Трудно поверить, Солнце потускнело, но это так. Впрочем, человек давно привык к тому, что Солнце тускнеет каждую зиму, даже по вечерам на закате… Почему же удивляться, что произошло с ним сейчас? Ведь если взглянуть в даль прошлого, то так случалось с Солнцем, и не раз. Это отмечалось появлением на Земле ледниковых периодов.
Очевидно, колебания яркости Солнца естественны. В нашем печальном случае потускнение его вызвано искусственно. Возможно, на нем стали происходить угаданные Буровым реакции превращения вещества в протовещество и излучение тепла в окружающую среду уменьшилось. Я долго не понимала сущности такого явления, пока не придумала сама для себя вульгарных аналогий. Мне пришлось зарыться в книги по астрономии и астрофизике.
Разные авторы по-разному представляли историю возникновения звезд и галактик. Некоторые считали, что звезды и их скопления образовались в результата сгущения рассеянного в пространстве вещества. Но это не объясняло особенностей звездообразования. Пришлось допустить, что галактики, состоящие из миллиардов звезд, возникли в результате распада, как бы «испарения» какого-то дозвездного тела непостижимой плотности, где ядра и оболочки атомов находились в таком сжатом состоянии, когда масса галактик уменьшалась в объеме до ничтожной планетки. Вспоминали квазары. Ученые ужаснутся, но я представила это себе в виде выдуманного мной «атомного первольда», который может вдруг испариться, образовав облако паров, где каждая молекула – звезда.
Чтобы представить себе такое сверхтвердое состояние «атомного первольда», я воображала существование некоего сковывающего этот «атомный лед» начала. Когда оно по какой-то причине ослабевало, из «атомного первольда» с чудовищной силой вырывалось струей «паров» вещество, образуя звезды и туманности. При этом выделялась несметная энергия.
Процесс этот продолжается и после образования галактик. В их центрах всегда существует ядро из «атомного первольда», все время выбрасывающее, как видно из множества фотографий, исполинскую струю вновь возникающего вещества, сгущающегося в звезды…
«Перволед» в ничтожных количествах мог сохраниться в любой звезде, даже на остывшей планете.
Буров предположил, что открытая им «Б-субстанция» является не чем иным, как свойством «атомного первольда». Это свойство выражается в способности поглощения нейтронов и концентрации вещества в состояние первоматерии, в «перволед».
Когда в ядре галактики происходит «испарение первольда», «Б-субстанция» побеждается противоположным началом, «А-субстанцией». Представив себе этот механизм, Буров решил создать в лабораторных условиях модель «Ядра галактики», для этого с помощью «Б-суб-станции» сгустить вещество в «перволед», а потом найти способ его освобождения, испарения, то есть обнаружить «А-субстанцию», чтобы использовать ее для излечения Солнца от появившихся на нем язв.
