Вспышка молнии осветила занавески, в небе снова загрохотало. Кен встал, раздвинул занавески и посмотрел на улицу. В свете фонарей был виден тротуар, слегка тронутый дождем. Зигзаг молнии осветил ближайшие крыши, а новый удар грома потряс все кругом.
— Фей, — позвал он. — Вы идете?
Кен прислушался, но не дождался никакого ответа и, решив, что девушка, вероятно, в ванной, вернулся к окну.
Теперь уже шел настоящий дождь, асфальт мокро блестел. С желобов крыш низвергались потоки воды.
— Не могу же я идти сейчас, — думал Кен, — нужно переждать дождь.
Его решимость не оставаться здесь на ночь, начала ослабевать. В конце концов, дрянной поступок был совершен, и мокнуть было совершенно ни к чему. К тому же Фей рассчитывала провести с ним ночь, жаль было разочаровывать девушку. Да и вообще, благоразумно ли возвращаться домой в такое время: его могут увидеть соседи и подумать невесть что! Миссис Фелдинг, например, конечно же услышит шум его машины, и когда Энн вернется домой, обязательно насплетничает, что муж шатался по ночам неизвестно где.
Кен допил виски и подошел к бару, чтобы налить еще.
— Ну и копается же она! — раздраженно подумал он, поглядывая на закрытую дверь.
— Поторопитесь, Фей! — закричал он. — Что вы там делаете?
Молчание, которое было ответом на его призыв, показалось Кену интригующим. Что же она там делает? Она ушла уже десять минут назад. Кен прислушался, но не услышал ничего, кроме тиканья часов.
Неожиданно погас свет, и квартира погрузилась в чернильную темноту. На мгновение Холанду стало страшно, но потом он решил, что перегорели пробки, и ощупью стал искать стол, чтобы поставить на него стакан.
— Фей! — закричал он. — Где у вас пробки? Я пойду, починю…
В прихожей слабо скрипнула дверь.
— У вас есть фонарик?! — снова крикнул он.
Последовавшее за этим молчание повергло его в панику.
— Фей, вы меня слышите?
Никакого ответа. Но в комнате, несомненно, кто-то был, Кен скорей чувствовал, чем слышал сдерживаемое дыхание. Он сунул руку в карман за зажигалкой. Совсем рядом скрипнула половица. Он испуганно отступил, наткнулся на стол и услышал, как упал и разбился стакан с виски.
— Фей, что это за игрушки? — осипшим голосом спросил он. В наступившей тишине отчетливо раздался звук, словно чья-то нога задела за стул. Волосы Холанда поднялись дыбом. Он чиркнул зажигалкой, но руки так дрожали, что она выскользнула и упала на пол. В тот момент, когда Кен нагнулся за ней, он услышал, что дверь отворилась, но в темноте ничего не было видно. Потом дверь захлопнулась, и на лестнице ясно раздался звук удаляющихся шагов.
— Фей?
Холанд едва сдерживался, чтобы не заметаться от страха. Он с трудом нащупал зажигалку и чиркнул ею.
В свете крохотного язычка пламени было видно, что комната пуста. Кто вышел из квартиры: Фей или какой-то неожиданный гость?
— Фей!
Полная тишина. Звук собственного голоса напугал Холанда.
Прикрывая дрожащей рукой огонек зажигалки, он направился к двери спальни.
— Вы здесь, Фей?
Язычок пламени быстро угасал. Холанд приблизился к дверям, сверля глазами сгущающуюся тьму. Распахнув дверь, он почти наощупь приблизился к кровати, и то, что увидел в трепещущем свете, заставило его оцепенеть.
Фей лежала поперек кровати с закинутыми за голову руками. Она была совершенно голая. Узкая полоска крови ручейком струилась между грудями и стекала на пол.
Холанд смотрел на это остекленевшими глазами, не в силах сделать хоть одно движение.
Колеблющееся пламя зажигалки встрепенулось и погасло.
Вспышка молнии разорвала небо, осветив комнату неестественным голубым светом, а последовавший удар грома заставил задрожать стекла. В это мгновение Холанд заметил на ночном столике фонарик, схватил его, зажег и направил на неподвижное тело. Глаза Фей были полуоткрыты, но смотрели, не узнавая, кровь, которая текла сначала из маленькой ранки, теперь едва сочилась. Губы девушки шевельнулись, потом сильная судорога изогнула ее тело, заставила пальцы сжаться в кулаки.
— Фей! Боже мой, Фей!
Ужас промелькнул в ее гаснущем взгляде, потом глаза закатились и мышцы ослабли. Тихий возглас родился и тут же погас на ее губах, девушка становилась похожей на безжизненную куклу. Дрожа всем телом, Кен, не отрываясь, смотрел на нее. Стискивая одной рукой фонарик, он положил другую ей на сердце, и понял, что оно остановилось. Его рука была вся в крови.
