Кен, безусловно, мог напроситься в гости к кому-нибудь из сослуживцев, но что за удовольствие идти в семейный дом одному? В таких компаниях он предпочитал появляться с женой. И, кроме того, если быть уж совсем откровенным, ему хотелось в этот вечер совершенно переменить обстановку. Вспомнились слова Паркера… «Сигнал»… Он часто проходил мимо этой ночной коробки на Майн-стрит, сверкающей хромом и неоновой рекламой, с цветными фотографиями полуобнаженных женщин в витрине. Конечно, это место не подходило для развлечения женатого мужчины, респектабельного служащего банка… Запирая ящик своей конторки, Холанд твердо решил даже не думать о «Сигнале». Никаких историй! У него масса дел. И главное — он любит Энн больше всего на свете, поэтому вернется домой и займется садом. Он вошел в служебную комнату, чтобы забрать шляпу, и наткнулся на Паркера, который мыл руки.
— Ну, вот и вы, — сказал он, беря полотенце. — Итак, что вы решили насчет вечера: кино, любовь, виски, или только любовь?
— Я останусь дома. Мне нужно подстричь лужайку.
Паркер скорчил презрительную гримасу.
— Вот как! Значит, вы погрязли во всем этом больше меня. Подстричь лужайку, и это когда жены нет дома! На вашем месте, я знал бы, что делать. Нет, Холанд, серьезно, есть же у вас обязанности по отношению к самому себе. То что не видит глаз, не ранит сердце. Это, может быть, ваша последняя возможность, еще несколько лет, и вы состаритесь.
— Я вполне доволен жизнью! — сказал Кен. — А вот вы меня удивляете: до сих пор сохранили мальчишеские замашки.
— И очень этим доволен, — возразил Паркер. — Когда занятия с лужайкой я предпочту всему остальному, знайте — Паркер состарился и скоро отбросит копыта!
Не дослушав, Холанд направился к лестнице служебного хода. Шуточки Паркер начали надоедать ему, и в то же время, где-то в глубине мозга теплилась мысль, что может быть сослуживец и прав. Действительно, старость не за горами, и тогда даже, если очень захочется, незачем будет идти куда-то свободным вечером. Да, такой возможности больше не будет: пройдут годы, прежде чем Энн уедет снова… Но хочется ли мне в самом деле поразвлечься? Он заспешил к ресторану, где перекусывал обычно в перерыв.
Впереди по тротуару шла высокая блондинка в белом платье, и Холанд почувствовал вдруг, что не может оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. Он быстро отвел глаза. Женившись на Энн, Холанд ни разу не позволил себе посмотреть на женщину ТАК.
— Что со мной творится? — подумал Кен. — Я становлюсь похожим на Паркера. — И он снова уставился на блондинку, отгоняя мысль, что ночь с ней могла бы оказаться волшебной. Паркер сказал: то, что не видит глаз, не ранит сердце. Конечно, люди не страдают от того, чего не знают. Это так. Энн никогда не узнает, если даже он и позволит себе какую-нибудь вольность. И какой женатый мужчина, оставшись один, не позволит себе маленькое развлечение? Почему он должен быть святее Папы Римского? Решение было принято: он пойдет сегодня вечером в «Сигнал» и выпьет там стакан вина. И, может быть, какая-нибудь блондинка, вроде той, что идет сейчас впереди, уделит ему немного времени.
Нечего раздумывать. Последняя приятная прогулка. Кажется, это называется лебединой песней, не так ли?
День тянулся медленно. Впервые в жизни работа казалась пресной и даже неприятной. Холанд ловил себя на том, что без конца посматривает на настенные часы. Теплый воздух, просачивающийся сквозь оконные щели, шум проезжающих машин и красные лица клиентов раздражали его.
— Идеальный вечер, чтобы подстригать лужайку, — иронически усмехаясь, заметил Паркер, когда служащий закрывал двери банка. — Вы будете потеть, как сыр.
Кен ничего не ответил и стал проверять свою кассу.
— Вы не хотите проявить инициативу, — продолжал сослуживец. — Можно без труда найти человека, который займется этой лужайкой в то время как вы пойдете развлечься.
— Оставим это, — сухо сказал Кен. — Вы даже не оригинальны.
Паркер вздохнул и покачал головой.
— Упустить такой случай. Эх, если бы я был на вашем месте!
Они молчали до тех пор, пока не проверили всю наличность, а потом Паркер не выдержал:
