Том 4. Классические розы - страница 5

---

Перейти на стр. ОК

---

Порок в тебе, — и ты пред ней ковыль…

Разочарованная в человеке,

Полна очарованием волной.

Целую иронические веки,

Печально осиянные луной.

И твердо знаю вместе с нею: грубы

И нежные, и грубые нежны.

Ее сомнамбулические губы

Мне дрогнули об этом в час луны…

Озеро Uljaste

1924

Фиолетовое озерко

Далеко, далеко, далеко

Есть сиреневое озерко,

Где на суше и даже в воде —

Ах, везде! ах, везде! ах, везде! —

Льют цветы благодатную лень,

И названье цветам тем — Сирень.

В фиолетовом том озерке —

Вдалеке! вдалеке! вдалеке! —

Много нимф, нереид, и сирен,

И русалок, поющих рефрен

Про сиренево-белую кровь,

И названье тем песням — Любовь.

В той дали, в той дали, в той дали, —

Где вы быть никогда не могли, —

На сиреневом том озерке, —

От земли и небес вдалеке, —

Проживает бесполая та —

Ах, не истинная ли Мечта? —

Кто для страсти бесстрастна, как лед…

И полет, мой полет, мой полет —

К неизведанному уголку,

К фиолетовому озерку,

В ту страну, где сирени сплелись,

И названье стране той — Фелисс!

1923

Закаты одиночества

Если с нею — как храм, природа.

Без любимой — она тюрьма.

Я за марку улов свой отдал:

Без обеда — не без письма.

Я пишу ей, что трижды встретил

Без нее — и я жив? — закат,

Что не надо рождаться детям,

Если ждет их, как нас, тоска.

Что для счастья большой и белой

И единственной, как земля,

Я не знаю, чего не сделал,

Но я знаю, что сделал я!

Озеро Uljаste

1925

И тогда

В альбом Б.В. Правдину

Я грущу по лесному уюту,

Взятый городом в плен на два дня.

Что ты делаешь в эту минуту

Там, у моря теперь, без меня?

В неоглядное вышла ли поле

В золотистых сентябрьских тонах?

И тогда — сколько радости воли

В ненаглядных любимых глазах!

Или, может быть, легкой походкой

Ты проходишь по пляжу сейчас?

И тогда — море с дальнею лодкой

В зеркалах обожаемых глаз…

Или в парк по любимой тропинке

Мчишься с грацией дикой козы?

И тогда — ветрятся паутинки

Женской — демонстративной — косы…

Не раскрыт ли тобою Шпильгаген?

Книга! — вот где призванье твое!

И тогда — моя ревность к бумаге:

Ты руками коснулась ее…

Неизвестность таит в себе смуту…

Знаю только — и это не ложь! —

Что вот в самую эту минуту

Ты такой же вопрос задаешь…

Юрьев,

17 сент. 1926

Зеленое очарованье

Распустилась зеленая и золотая,

Напоенная солнечным соком листва.

Грез весенних вспорхнула лукавая стая,

И опять — одряхлевшие юны слова.

Снова — необъяснимо и непостижимо,

Обнадеженно, опыту наперекор —

Все разлюбленное стало нежно-любимо,

Очаровывая разуверенный взор.

И недаром ты в парке вчера щебетала

О давно не затрачиваемой любви:

Ведь на то и весна, чтобы все, что устало,

Зазвучало, как тихие губы твои…

1928

В снегах

Глубокий снег лежит у нас в горах.

Река в долине бег остановила.

Вся белая, слилась со снегом вилла.

И мы одни идем в своих снегах.

В устах медлительное: «Разлюбила…»

«Всегда люблю!» — поспешное в глазах.

Ну да, всегда… Я знаю, снег растает,

Под звон литавр взломает лед река.

В ней снова отразятся облака,

И в рощах жемчуг трелей заблистает.

Ну да — всегда! Об этом сердце знает!

Иначе снег лежал бы здесь — века!

1927

Серебряная соната

Я стою у окна в серебреющее повечерье

И смотрю из него на использованные поля,

Где солома от убранной ржи ощетинила перья

И настрожилась заморозками пустая земля.

Ничего! — ни от вас, лепестки белых яблонек детства,

Ни от вас, кружевные гондолы утонченных чувств…

Я растратил свой дар — мне врученное богом наследство, —

Обнищал, приутих и душою расхищенной пуст…

И весь вечер — без слов, без надежд, без мечты, без желаний,

Машинально смотря, как выходит из моря луна

И блуждает мой друг по октябрьской мерзлой поляне,

Тщетно силясь в тоске мне помочь, — я стою у окна.

1925

Не более чем сон

Мне удивительный вчера приснился сон:

Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.

Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.

И слезы капали. И вился русый локон…

И больше ничего мой сон не содержал…

Но, потрясенный им, взволнованный глубоко,

Весь день я думаю, встревоженно дрожа,

О странной девушке, не позабывшей Блока…

1927

Поющие глаза

Над калиткой арка из рябины.

Барбарис разросся по бокам.

За оградой домик голубиный.

Дым из труб, подобный облакам.

Домик весь из комнаты и кухни.

Чистота, опрятность и уют.

Подойди к окну и тихо стукни:

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---